— Эй, Кавагути! — крикнул он, обернувшись в сторону навеса. — Они не сказали, куда пойдут?
Ефрейтор Кавагути лежал в самом углу.
— Ничего они не говорили. Значит, ушли туда, куда обычно ходят.
— А не показалось ли тебе, что они собирались сегодня идти в другое место?
— Если так, сказали бы…
У ефрейтора Кавагути на лодыжке нагноилась трофическая язва, и от нее шел тяжелый запах. Лекарств никаких не было, бинтов тоже, и он завязал распухшую лодыжку, где уже проглядывала белая кость, разорванной рубахой, снятой с умершего солдата. А может, это от рубашки и исходил тяжелый смрад.
Кавагути уже не ходил вместе со всеми на поиски съестного — солдаты называли это «сбором материального довольствия», — не стоял в карауле, ему хватало сил лишь добраться за водой на речку, которая протекала перед их жилищем. Когда группа старшего ефрейтора Морикавы отправилась в джунгли, он кое-как дотащился с ними до реки. Солдаты давно уже опустошили все вокруг, и теперь осталось совсем немного мест, где они могли еще чем-то поживиться. В нижнем течении реки, там, где она сливалась с другой рекой, протекавшей позади их позиции, лежало большое болото, там еще можно было найти съедобные травы.
На острове совсем не осталось животных, годных в пищу. А птиц, ящериц и змей невозможно было поймать голыми руками. Кое-где встречались деревни — туземцы селились группами от десяти до ста человек на расстоянии нескольких километров друг от друга. Возле деревни обязательно была плантация кокосовых пальм и поле размером в один-два тёбу [2], где выращивали тапиоку, бананы и батат. Однако эти поля и плантации были совершенно опустошены еще до начала наступления австралийцев, и скорее японскими солдатами, чем местными жителями. Когда туземцы бежали в глубь острова, бросив свои поля, голодные солдаты накинулись на них и вырыли все до последнего корешка. И теперь укрывшейся в джунглях роте не оставалось ничего другого, как выискивать в зарослях съедобные клубни и молодые побеги растений.
— А может, они заблудились? — тихо прошептал старший ефрейтор Аоки, остервенело расчесывая кожу: сыпь покрыла его тело от поясницы до ступней. Солдаты ходили босиком, в шортах, именуемых «короткими брюками». У них не проходила сыпь. Если прыщи начинали гноиться и превращались в трофические язвы, надежды на выздоровление уже не было — истощение делало свое дело, и вскоре человек уже не мог подняться. Лучше всех в роте после младшего унтер-офицера Тадзаки держался старший ефрейтор Аоки.
— Морикава не мог заблудиться, — буркнул старший унтер-офицер Ёсимура из-под одеяла. Когда Ёсимура ложился на бок, живот словно прилипал к позвоночнику, поэтому он старался свернуться калачиком, подтянув колени к груди.
До сих пор еще не было случая, чтобы кто-то сбился с пути, уйдя на поиски съестного. В джунглях вообще-то никаких дорог не существовало, здесь легко можно было потерять ориентацию, но такого не могло случиться с солдатами, более двух лет сражавшимися в джунглях.
На сбор продовольствия солдаты подразделения Ёсимуры отправлялись сразу же, как только раздавался свист — сигнал сбора для солдат противника (австралийцы прекращали боевые действия в пять часов вечера и до семи утра не появлялись на передовой).
Возвращались из джунглей обычно уже в темноте. Они привыкли ходить в кромешной тьме почти ощупью: всюду валялись гнилушки, испускавшие голубоватый свет, — будто светлячки, и по этим гнилушкам, разным по величине, солдаты находили дорогу. Поэтому-то старший унтер-офицер Ёсимура и был уверен, что старший ефрейтор Морикава не мог сбиться с пути и заблудиться теперь в джунглях. Ёсимуру беспокоило совсем другое: а вдруг Морикава и его группа вообще не вернутся. Эта мысль давно не давала ему покоя, как он ни пытался отогнать ее от себя. Со старшим ефрейтором Морикавой ушло трое солдат и ефрейтор Мадзима, который был из той же деревни, что и Ёсимура. Он уговаривал Ёсимуру бежать вдвоем на остров С., где Мадзима бывал прежде, когда состоял в команде рыболовов и охотников. Видимо, ему надоело ждать, пока Ёсимура надумает бежать, и он решил посвятить в свой план старшего ефрейтора Морикаву. А вдруг они задумали улизнуть сегодня ночью? Ёсимура никак не мог избавиться от своих подозрений.
Из их роты дезертировали уже трое солдат. Первые двое исчезли с поста еще до того, как рота заняла эту позицию. Третий ушел в джунгли несколько дней назад совсем налегке — без винтовки и меча, — да так и не вернулся. Было еще светло — солдаты противника только что отошли на отдых, — и рота разбрелась по джунглям искать улиток. Бегство солдат произвело на остальных удручающее впечатление. Теперь, когда по джунглям бродило в одиночестве множество солдат из разбитых частей, потерявших командиров, у каждого в душе таилось желание сбежать из своей части и пожить хоть немного на свободе.