— Правда умер? Ну-ка, посмотрите хорошенько!
Младший унтер-офицер Куниэда немного помедлил, обшаривая тряпье, в которое было завернуто тело соседа, и сказал хрипло:
— Окоченел.
Никто из солдат даже не сделал попытки встать, чтобы удостовериться, действительно ли ефрейтор Хориэ мертв. Все продолжали молча лежать. И не было ничего удивительного в том, что никто не заметил, как рядом умер больной товарищ. Все уже привыкли к тому, что однажды один из солдат вдруг засыпал, чтобы никогда не проснуться. Каждые два-три дня в их роте кто-нибудь умирал. Так что смерть собратьев уже не вызывала ни у кого ни удивления, ни печали, а лишь порождала тревожную и вместе с тем покорную мысль: скоро придет и мой черед.
— Когда же он умер? Не знаете? — спросил Такано. — Кто его видел вечером, пока еще было светло?
— Я принес воды, Хориэ попросил попить. Ну я и напоил его, — сказал Кавагути.
— Ну, и каков он был тогда?
— Он даже сам пить не мог. Все время проливал воду. Тогда я помог ему напиться. Еще подумал: не жилец он.
Фельдфебель Такано помолчал. Затем прошептал тихо, словно самому себе: «Значит, он отошел, когда стемнело». Он не осуждал этих людей, которые не заметили, как умер их товарищ; осуждать их за это было бессмысленно — больные солдаты умирали неслышно, угасали как свечи. «Значит, нас теперь тринадцать. Только тринадцать человек, — подумал он. — Еще месяц, и от роты вообще никого не останется. Не сегодня-завтра нужно уходить отсюда, уходить дальше, в джунгли, туда, где есть пища. Завтра нужно обязательно наведаться в штаб батальона».
Такано встал, напомнил еще раз Тадзаки и Уэки о том, что в десять надо выходить и, распорядившись утром сразу же захоронить тело ефрейтора Хориэ, пошел в свою хижину.
Тадзаки направился следом за ним, он собирался заглянуть в бомбоубежище, которое находилось как раз посередине между двумя навесами. Через несколько минут Тадзаки вылез из бомбоубежища и громко крикнул:
— Эй, Кавагути! Огонь-то погас, ты что же недоглядел?
Кавагути сбросил одеяло и вскочил.
— Не может быть! Я хорошо засыпал его золой.
— Вот идиот! Он потому и потух, что ты засыпал его золой.
Ефрейтор Кавагути что-то бормотал себе под нос, словно не понимая, о чем говорит Тадзаки.
— Ну ладно, тащи быстрее порох.
Кавагути порылся в вещмешке у изголовья, пытаясь отыскать зеленоватую палочку бездымного пороха, который обычно употребляют в зенитной артиллерии. Спичек не было, поэтому они добывали огонь, растирая друг о друга сухие палки и поднося к ним бездымный порох. Добытый таким образом огонь тщательно поддерживали. На рассвете осторожно присыпали его золой, чтобы не погас до вечера.
Кавагути все еще судорожно рылся в вещмешке, когда стоявший у хижины Тадзаки вдруг крикнул:
— Ага, наши как будто вернулись!
Все прислушались. Сначала были слышны лишь звуки, издаваемые насекомыми, затем отчетливо донесся треск сухих веток под ногами и шорох сухой листвы.
— Эй! Кто идет? Морикава? — зычно крикнул Тадзаки.
— Да, — раздалось в ответ, и вскоре появился сам ефрейтор.
— Старший ефрейтор Морикава? — снова окликнул Такано, выбегая ему навстречу из-под навеса.
— Старший ефрейтор Морикава и трое солдат. Вернулись из джунглей, — раздался из темноты усталый голос Морикавы, который сбросил с плеч скатанную плащ-палатку. — Ефрейтор Минами погиб: убит дезертирами.
— Кем? — с удивлением переспросил Такано. — Дезертирами?
— Так точно, — все еще тяжело дыша, отчетливо произнес Морикава.
— Сядь и расскажи спокойно, — сказал Такано.
— Мы закончили сбор кореньев и решили потихоньку возвращаться. И тут мне докладывают: нет ефрейтора Минами. Поискали мы его, поискали, но не нашли. Потом вспомнили, что в низовьях реки недавно кто-то стрелял. Ну, мы пошли туда. — Морикава, извинившись, опустился на землю и продолжал: — Увидели на берегу реки двух солдат, которые, присев на корточки, склонились над чем-то. Мы решили узнать, что это они там делают. Солдаты, заметив нас, поспешно скрылись в чаще. И тут мы увидели лежащий на земле труп Минами.
Старший ефрейтор Морикава рассказал, что у Минами были вырезаны куски бедра. Солдаты, скрывшиеся в джунглях, в спешке бросили два пистолета.
Морикава вынул из кармана пистолеты и протянул их фельдфебелю Такано, предупредив, что затворы он вытащил.
Все, кто только мог подняться, слушали рассказ старшего ефрейтора Морикавы. Уже трижды кто-то стрелял в ребят из их роты, и это явно не были солдаты противника. Впрочем, жертв пока не было.