— Прочтите.
На листке толстыми корявыми иероглифами было выведено:
Наша клятва
1. Мы не военные.
2. Званий у нас нет.
3. Все мы — японцы.
4. Клянемся уважать человеческое достоинство и помогать друг другу.
5. Клянемся всегда гордиться тем, что мы японцы, и не посрамить чести родины.
Пятеро новичков некоторое время молча рассматривали листок. Такано понял: здесь свой порядок, особый мир. С того момента как он попал в плен, окружающее перестало существовать для него. Жизнь солдат противника, которую он наблюдал со вчерашнего дня, не вызывала у Такано ни любопытства, ни удивления, ни страха — ничего.
Однако, как только он слез с грузовика и вошел в этот лагерь, он почувствовал, что попал в совершенно незнакомый мир. Мир этот был недоступен его пониманию, но он реально существовал, в нем жили такие же японцы, как он сам. И это было удивительно. Это открытие потрясло Такано больше, чем все, что случилось с ним до сих пор.
— Я понял вас, — сказал Такано, поклонившись мужчине в очках. — Я вовсе и не думаю, что здесь армия. Просто мы — из одной роты…
— Ладно, — остановил его мужчина. — Можете не извиняться. Я тоже понимаю вас. Не обижайтесь. — Он сказал это дружелюбно. Видимо, он был человек отходчивый и сразу забыл о неприятном инциденте. — Это столовая, пленные готовят себе еду сами, так что ешьте на здоровье…
— Вы здесь главный?
— Нет. У нас нет никаких главных. Вот только разве что Кубо. Он держит связь с австралийским командованием. А больше никаких официальных лиц здесь нет. Мы сами назначили разных ответственных. Я, например, должен заботиться о вновь прибывающих, о таких, как вы.
— Исида-сан. Из артиллерии, — догадался наконец представить мужчину Кубо. — Младший унтер-офицер. Вспыльчивый очень, чуть что — сразу затевает ссору. Ну ладно. Вам, наверно, не по себе сейчас. Выпейте кофе, успокойтесь.
Из кухни уже несли кофе и пончики.
Такано не хотелось есть — видимо, сказывалось волнение, но Тадзаки и Ёсимура набросились на пончики, которые им принесли — по два на каждого, — как голодные беспризорники. Такано не спеша потягивал кофе, с него точно камень свалился.
Выпив свой кофе, они вернулись в палатку и развязали узлы. Там оказалось все, что полагалось пленным, — красная фуфайка, штаны, майки, трусы, носки, мыло, зубная щетка, расческа, безопасная бритва, ведерко для стирки, иголки и нитки. Им принесли из лагерного склада раскладушки, одеяла и москитные сетки.
Выдавая им красные фуфайки, Исида сказал:
— Противная штука!
Стоявшие вокруг засмеялись.
— В такой не убежишь!
— Теперь красными сделаетесь!
— Ничего, привыкнут.
Это была такая же форма, как та, в которой они прибыли сюда, только выкрашенная в красный цвет. Странного, линялого грязно-красного цвета, она производила неприятное впечатление. Но особенно безобразными были шляпы. Широкополые фетровые шляпы, с которых сорвали ленты, совершенно потеряли свою прежнюю форму оттого, что побывали в краске, и напоминали головные уборы безработных бродяг. Но отказаться от красной одежды и этих шляп было нельзя.
Палатка, куда поместили всех пятерых, была стандартной армейской палаткой, рассчитанной на шесть человек. Исида и второй пленный по имени Сирома помогли им расставить раскладушки, разложить вещи. Все здесь имело определенный порядок и место. Каждый понедельник в лагере проводили проверку, и, если что-то было не так, провинившегося ждал выговор. Поэтому потребовалось немало времени, чтобы разложить все вещи по местам.
В лагере находилось сорок восемь пленных, включая и их пятерых. Это был пересыльный лагерь, откуда пленных, после того как наберется нужное количество, отправляли в Австралию. Однако австралийская армия строила сейчас в Лаэ, на Новой Гвинее, большой лагерь, где, по-видимому, будут содержать военнопленных, чтобы не отправлять их в Австралию. Вот почему их пересылка задерживалась. (Все это Исида узнал от Кубо.)
Работа, которую выполняли военнопленные, состояла из уборки, приготовления пищи и прочих занятий на территории лагеря, а также и вне ее. Работу за проволокой здесь называли «хозяйственной»: резали траву на большом пустыре за забором или прибирали служебные помещения австралийской военной части. В расположение других частей и объектов пленных не посылали. Поэтому для хозяйственной работы достаточно было выделить десять человек до обеда и столько же после обеда. Работать на пустыре пленные не любили, зато охотно шли убирать казармы австралийцев.