В статье 10 осуждается неспособность сёгуна предоставить «жалкие гроши», необходимые для смены девиза правления, что являлось давним желанием императорского двора. Фудзики и Элисон полагают, что в данном пункте Нобунага практически заявил о неспособности сёгуна править, но нам такая интерпретация представляется слишком далеко идущей[172]. Как и в ряде других статей, здесь Нобунага призывает сёгуна исправить свое управление, чтобы не показать себя полностью неспособным в глазах общества. Точно так же в статье 4 высказывается сожаление о неспокойной ситуации в столице, возникшей после того, как сёгун вывез свое имущество. В статье 9 Нобунага предупреждает сёгуна, что теперь «вся Поднебесная будет думать, что Ваша светлость совершила этот поступок из жадности». В статье 11 Нобунага снова предостерегает о «плохом впечатлении», который произвел на людей поступок сёгуна. Наконец, в статье 14 говорится, что «на людей произвело бы более хорошее впечатление», если бы рис находился в амбарах сёгуна, а не был бы обменян на золото и серебро.
Нобунага вовсе не случайно говорит об общественном мнении как о главном судье. Как следует из отдельных разбросанных по «Синтё-ко ки» замечаний, жители Киото отличались резкостью суждений[173]. Кроме того, многочисленные письма Нобунага, в особенности инструкции непосредственным подчиненным, свидетельствуют о том, что он придавал чрезвычайно важное значение авторитету своему и своих подчиненных. Например, в 1580 году он недвусмысленно порицал отца и сына Сакума (в противоположность Акэти Мицухидэ, Икэда Цунэоки, Сибата Кацуиэ и Хасиба Хидэёси) за то, что они пренебрегли своей репутацией и не попытались приобрести славу, вступив в ратный поединок.
«Протест» не оставляет никаких сомнений, что главной причиной дурной славы сёгуна была его жадность. Он оказался настолько скаредным, что не пожелал выделить средства даже на смену девиза правления. Кроме того, проводимая им незаконная конфискация частной собственности не могли не сформировать у всех впечатление о его неуемной алчности (статьи 5, 9, 13). Не чурался сёгун и взяток, о чем свидетельствует статья 11. Никогда прежде, заявляет Нобунага в статье 14, сёгун не бывал замечен в занятиях торговлей, продавая провиант, предназначенный для военных целей. Примеру своего господина с легкостью следуют и его подчиненные, о которых говорят, что они «не имеют склонности ни к оружию, ни к провизии, ни к чему-либо подобному, а только к сбережению денег». У нас нет свидетельств, которые бы подтверждали, что Ёсиаки совершал насилие по отношению к женам или сыновьям своих подчиненных, однако, как можно судить из статьи 9, сёгун совершил второй из смертных грехов правителя, указанных Макиавелли: он отнимал у своих подчиненных собственность.
Нобунага на самом деле бросил не столь уж большую тень на Ёсиаки, обличая от имени vox populi различные прегрешения и упущения сёгуна. По нашему мнению, Нобунага в первую очередь стремился сохранить существующий статус-кво, ситуацию, при которой он сам являлся фактическим властителем, а сёгун играл преимущественно церемониальную роль. Однако его «Протест» возымел обратное действие, поскольку Ёсиаки не потерпел унижения. Сёгун отреагировал радикальным образом и начал военную подготовку для окончательного разрыва с Нобунага.
Конфронтация
В то время, когда Нобунага адресовал Ёсиаки свой «Протест», Такэда Сингэн готовился к походу на запад. С конца августа до конца октября Нобунага вел военные действия в Оми против Асакура и Адзай. Принято считать, что Нобунага свернул операцию в Оми 22 октября 1572 года после того, как получил известие о том, что нападение Такэда неминуемо[174]. Сомэя Мицухиро, с другой стороны, выдвинул версию, что Нобунага вернулся в свой замок Гифу, поскольку в его военном присутствии в Оми более не было необходимости, так как Асакура Ёсикагэ упорно избегал решающего сражения[175].
Источники в определенной степени свидетельствуют в пользу обеих версий. Факт направления сёгуну «Протеста» говорит о том, что Нобунага знал о готовности Сингэн выступить против него. Но даже при этом Нобунага сохранил хблодную голову и не проявил видимых признаков беспокойства. 20 октября, за два дня до отступления Нобунага из Оми, автор дневника Ёсида Канэми получил в Киото информацию от двух чиновников сёгуна из Оми, Хосокава Фудзитака и Мицубути Фудзихидэ (ум. 1574), что «Нобунага в прекрасном расположении духа»[176]. Нобунага написал три письма Уэсуги Кэнсин между 4 сентября (27-го числа седьмого месяца третьего года правления под девизом Гэнки) и 24 декабря (20-го числа одиннадцатого месяца третьего года правления под девизом Гэнки), что показывает, что отношение Нобунага к Такэда Сингэн изменилось только в конце 1572 года, от сдержанного дружеского до открыто враждебного.
174
См., например, Okuno Takahiro, «Takeda Shingen no seijo sakusen», в Nihon rekishi, 198: 23–25 (1964).