Описание праздника Бон в Адзути в 1581 году встречается и в японских, и в западных источниках. «Синтё-ко ки» сообщает о нем кратко: «В пятнадцатый день седьмого месяца его светлость повелели зажечь множество фонарей на главной башне Адзути и в храме Сокэндзи, а воины гвардии находились на новой дороге и в лодках, каждый из них держал факел. Подножие горы и вода горели огнем, это зрелище привлекло огромные толпы зрителей»[308]. А Фройс, лично наблюдавший за происходящим, дает более подробное описание[309]:
Обычно происходило так, что все вассалы зажигали факелы и фонари перед своими домами, и только замок самого Нобунага оставался неосвещенным. В этот год, однако, все пошло по-другому. Он приказал, чтобы ни один из вассалов не ставил фонари перед своим домом; только Нобунага украсил балкон седьмого яруса башни большим количеством дорогих изящных разноцветных фонарей. Поскольку башня была очень высокой, горевшие на ее верхушке фонари смотрелись необычайно красиво. Большое количество людей с более чем 2000 факелами Нобунага поставил на дороге (которая начиналась от фасада нашего дома и шла к подножию горы)… Все это продолжалось некоторые время, и, пока отцы, братья и дети семинарии смотрели из окон на пылающие огни, к нашему дому пришел Нобунага. Инспектор и другие отцы вышли из дома, чтобы выразить свое почтение Нобунага, что, как они знали, должно было порадовать его. Он постоял рядом с ними достаточно долго и спрашивал о том, видели ли они праздник и что они думают о нем.
Очевидно, что этот праздник Бон задумывался прежде всего как спектакль. Нобунага, продолжает далее Фройс, с интересом справлялся о впечатлениях зрителей. Интересно было бы узнать о том, как современники Нобунага воспринимали замок Адзути и регулярные спектакли подобного типа. К сожалению, здесь нас поджидает разочарование, поскольку источники не столь многословны, как нам того хотелось бы, и, кроме того, чрезвычайно пристрастны.
Для Ота Гюити все, что связано с Адзути, олицетворяет власть и процветание. Само по себе это едва ли удивительно, но весьма примечательно, каких лирических высот достигает этот вдохновленный увиденным в Адзути автор, который во многих других отношениях являет пример поразительной приземленности[310]:
Замок окружали и охраняли величественные резиденции великих даймё. С запада на север простиралось озеро Бива, в котором было тесно прибывавшим и отбывавшим кораблям. На далеких речушках можно было видеть паруса, а по ночам бухточки озарялись светом рыбацких деревень. Посреди озера можно было увидеть знаменитый остров Тикубудзима. Кроме того, из воды круто вздымалась скала Такэсима. По утрам и вечерам доносились звуки колоколов Оки но Сима и храма Тёмэйдзи Каннон. Над дальним берегом озера возвышались пики Хира, гора Хиэй и пик Нёи, а к югу, вплоть до горы Миками, местной Фудзи, протянулась долина с разбросанными по ней деревнями и возделанными полями. На востоке вздымалась гора Каннондзи, вдоль подножия которой по тракту Токайдо тянется нескончаемый людской поток.
Наверное, Гюити хотел сказать, что все открывавшиеся виды были специально задуманы для того, чтобы радовать не только могущественного хозяина замка, но и простых смертных. Если Нобунага смог создать нечто столь прекрасное и восхитительное, «когда взгляду повсюду открывались великолепные пейзажи», то, несомненно, он был предназначен для управления государством и народом. Очевидно, что Гюити уловил глубокий замысел создателя Адзути. В замке он видел «сёгунскую резиденцию Нобунага», его «Цветочную столицу». Для Гюити величие Адзути явилось наивысшим воплощением «доблести и свершений Нобунага»[311]. Однако возвышенные лирические интонации Гюити вовсе не означают, что точно так же думало большинство вассалов, слуг и воинов Нобунага. К сожалению, их впечатления до нас не дошли.
Наиболее показательны сведения об Адзути, переданные посещавшими замок миссионерами-иезуитами. Как уже говорилось выше, их впечатления об Адзути были единодушно позитивными, пусть даже тому способствовало их субъективное мнение о том, какое положение они в нем занимали. Отчеты иезуитов показывают нам, что сам Нобунага в огромной степени способствовал созданию особой ауры своей резиденции. Так, в письмах иезуитов от 1580 года говорится, что сразу же после окончания строительства замка Нобунага сделал вход в замок свободным, чтобы все могли насладиться видами Адзути. Миссионеры знали, или, по крайней мере, догадывались, почему он это сделал: «Поскольку это великолепное сооружение построено им, чтобы показать свое собственное величие, он позволил видеть его всем, кто пожелает, даровав всем право посещать Адзути. Вследствие чего огромная толпа нахлынула [в замок]»[312]. Японские источники дополняют, что в 1582 году, в канун нового года, Нобунага открыл свой дом «для членов своей семьи, жителей провинции и города Адзути». Посетителям устроили подробную экскурсию по замку и показывали буквально все, от Императорского зала до кухни. В конце их попросили заплатить Нобунага небольшую плату[313].
313
Shincho-Ko ki, кн. 15: 373–375, 1-й день первого месяца десятого года Тэнсё (1582);
Таmоn'in nikki, III, 196, 7-й день первого месяца десятого года Тэнсё.