Ключом к Сэтцу был замок Такацуки, который защищали командиры Мурасигэ Дом Дарио Такаяма Хида но Ками (ум. 1595) и его сын Дом Хусто Такаяма Укон, оба христиане. Поначалу, в попытке нейтрализовать кризис, Нобунага решил направить усилия на младшего Такаяма. Голой силой замок быстро было не взять, и Нобунага прибег к более хитрой тактике: он достаточно знал о христианской верности, чтобы психологически точно построить игру. Окончательное разрешение кризиса Араки позволяет сделать следующие выводы. Во-первых, Нобунага терпел иезуитов и их миссионерскую деятельность постольку, поскольку это было выгодно ему, или, как минимум, не причиняло вреда. В этом отношении для него не было никакой разницы, христианство это или буддизм. Во-вторых, вопреки тому, что заявляли иезуиты, вассалы-христиане сохраняли преданность господину ничуть не в большей мере, чем вассалы-язычники. В Японии эпохи Сэнгоку законы выживания и собственные интересы неизменно превалировали над Божьими заповедями. В-третьих, отношение Нобунага к Такаяма Укон после разрешения кризиса ярче всего иллюстрирует то, что он вовсе не считал христианскую веру важной движущей силой для своих вассалов.
Нобунага, как позднее писал Фройс, «наверняка знал, что христиане честно и прямо повинуются отцам во всем»[435], что Нобунага и использовал весьма умело при разрешении кризиса Араки. Нобунага выбрал отца Органтино, возглавлявшего иезуитскую миссию в Кансай в то время, чтобы тот воззвал к Такаяма Укон как к христианину. На первом этапе кризиса Нобунага, как лично, так и через посыльных, неоднократно приказывал Органтино «сообщить Такаяма, что тому ничего не остается, как смириться с тем, чтобы обменять жизни своего сына и сестры на жизни отцов и христиан в моих владениях. Он сможет сделать это, если незамедлительно перейдет на мою сторону»[436]. А в случае его отказа сдаться Нобунага угрожал выкорчевать с корнем христианство в области Кинай. Как следствие, христиане оказались в весьма сложном положении[437]:
Отцы из Киото пребывали в сложившейся ситуации в великом отчаянии и горе, поскольку они ясно видели приближение конца господина Укон и всего христианства [в Кинай]. Но что более всего печалило их, так это крушение нашего священного дела из-за того, что господин Укон оказался предателем, хотя отцы проповедовали в Японии, что ни один христианин не выступит против своего господина. И хотя Укон служил Араки, его главным господином на самом деле был Нобунага. Поэтому отец Органтино, в то время возглавлявший миссию в Гокинай, предупреждал господина Укон, чтобы тот ни при каких обстоятельствах не выступал против Нобунага. Господин Укон ответил [отцу Органтино], что если бы он мог спасти заложников [отданных Араки], а именно, сына и сестру, он поступил бы так, как советовали ему отцы, но если он не может их спасти, он не знает, как разрешить эту запутанную ситуацию. Отец Органтино был в замешательстве и отчаянии, опасаясь гнева Нобунага. Тот был человеком очень вспыльчивым и легко мог излить свою ярость на христианах.
Если бы Укон изменил свое позицию и вернулся к Нобунага, то он «принес бы пользу учению Господа», но если он откажет Нобунага, и отцы, и христиане будут распяты перед его глазами[438]. Неудивительно, что доставленные в лагерь Нобунага отцы выглядели как «люди, идущие на эшафот»[439].
Логика Нобунага была безукоризненной, но задача Органтино убедить Такаяма перейти на сторону Нобунага казалась невыполнимой. Понятно, что Мурасигэ ни за что не отпустил бы заложников Такаяма, поскольку они являлись залогом его союза с ним. Поэтому Укон не мог ничего предпринять. Более того, его отец был решительно против того, чтобы обменивать жизни членов семьи на жизни христиан Кинай. Когда Органтино в последний раз отправился в замок Такацуки в отчаянной попытке спасти свою паству, старший Такаяма отнесся к нему с нескрываемым презрением и даже хотел передать его в руки бонз из Одзака.
Однако ночной визит Органтино в осажденный замок в конце концов помог разрубить гордиев узел. Соблюдая полную секретность, чтобы не возбудить подозрений у своего отца, Укон имел продолжительную беседу с отцом Органтино в церкви Такацуки и сообщил ему о своем решении[440]: