– Ну, отец, ты всегда тяготел к красотам полуутерянных цивилизаций. Север, так север. Там все равно ниже 24, кажется, не бывает. Или «золотой треугольник» заинтересовал? Опиумный рай – Бирма – Лаос – Север Тайя… За маками поедем?
Меня колотило. Предчувствия слоились и перемещались, наступали на сны, смешивались с ними. Еще не соткана была материя, еще путались слишком тонкие нити. Меня волновали, будоражили близящиеся перемены, и биофизическая моя задача чудесным образом воссоединялась с мечтами о путешествии. Всасываемая в воронку этих мечтаний, я тянулась к научному приключению, замирала сердцем, окуналась в чтение и рассматривание, навостряла зрение, озирала пространства, потом концентрировалась на конкретике, надсекала нетронутые ранее темы, дотошно ковыряла ранки информации, заглубляясь в тайники, как подросток в запретные картинки. Меня тревожили сказочные мотивы совмещения живой и неживой природы, неопределимым образом связанные с заочной влюбленностью в Индокитай. Уже блуждали в ушах мантры на пали, которого я никогда не слышала, мнились уже Мани Падме – драгоценность в лотосе, и иные имена Просветленного; застревали и шевелились в моей голове символы цвета и звука. И я видела себя раскидистым деревом баньян, впивающимся корнями, коими прорастают ветви, в телеса храмов, и одновременно претерпевала страдания от мучительной этой любви, обернувшись храмовой стеной. Я запросто перерождалась за один всхлип в живые корни и неживые стены.
5.
В первой декаде ноября моя зимняя сессия была досрочно и весьма успешно сдана, и мы, оставив дом, сад, пса и кошек на попечение поселившихся здесь на время пожилой родственницы Старика и охранника от Ярослава, по его же протекции заполучили в Москве полугодовые тайские визы, попрощались с уже выпавшим снегом, и вылетели в Бангкок.
Пока мы бесконечно двигались плоскими эскалаторами по сновиденно длинным туннелеобразным пространствам Суварнабхуми, аэропорта Города Ангелов, планы наши поменяны были Стариком с точностью до наоборот. Вместо того чтобы отправиться железной дорогой в Чианг Май, как было задумано Стариком и договорено с сыном, мы легко отыскали такси и выехали в сторону Паттайи, центра мирового секс-туризма и русского бизнеса в области экскурсионного обслуживания и продажи недвижимости. Я изучила эту тему досконально, так как все, кого я знала, если и посещали приморский Тай, то выбирали не более размеренные острова, а именно Паттайю, сумбурную, полную шумных бессонных ночей и дневной пляжной лени и досыпания.
Час мы наблюдали бег назад киноленты с пальмовыми пейзажами. Ближе к Паттайе проявились трехэтажные городки, собранные из бетонных прямоугольников, разбитых, в свою очередь, на невеликие окна, перечеркнутые частым делением рам на квадратики. Низ этой геометрии был захламлен магазинчиками и продолжался длинными и обильными фруктовыми рынками вдоль шоссе, запахи которых, казалось, проникали в герметично кондиционированный воздух автомобиля. Мимо нас скользили банановые плантации с массивными живыми листьями, похожими на вытянутые, искаженные слоновьи уши, которые медленно ворочались на слабом ветру. Что-то буйно цвело розовым и белым, и снова пальмы – низко пушистые и длинноствольные, с взлохмаченными верхним ветром шаровидными кронами летели в прошлое.
– Советую начать вести дневник. Память имеет свойство вышвыривать вон важные ощущения, не соотносясь с нашими желаниями. – Старик устал и старательно пытался скрыть это. Не дожидаясь моих вопросов, напряженно прогибаясь в спине, добавил: – Раз уж, как стало модно среди пенсионеров всей Европы, не исключая некоторых россиян, выслан зимовать в Таиланд, иду общим маршрутом: Паттайя так Паттайя. – Он делал ударение на последний слог. – И почему, собственно, должен быть известен каждый мой шаг?! Нет – контролю!
Таксист доставил нас почему-то только до автостанции на Таппрайе, понять его «английский» не представлялось возможным, поэтому мы кое-как договорились с другим таксистом, чтобы взобраться на холм Протамнак, к жилому комплексу «New Nordilc». Здесь на рецепции получили ключи от многокомнатных апартаментов с двумя санузлами. В одном – сияла вывороченная краями на манер цветка ванна-джакузи, в другом строжилась аскетичная душевая кабина. В завешенном цветущими орхидеями вдоль витых кованых балконов кондо на предпоследнем, одиннадцатом, этаже, открывающем в широком обозрении полированное солнцем, но рыхлое серебро Сиамского залива, нам предстояло начать наше оздоровительное существование.