— Черт. Ты не можешь взять ее с собой?
Я останавливаю иглу и бросаю на него странный взгляд.
— Ей четыре.
Торс Аарона сотрясается от смеха.
— Черт, чувак. Я не могу поверить, что забыл. Я видел ее! Определенно не приводи ее туда, иначе у нее останутся травмы на всю жизнь.
— Тебе не нужно просить мне дважды, — бормочу я.
Как будто я когда–нибудь позволил бы своей принцессе приблизиться на два фута к Полсону и его друзьям. Я ничего не имею против парней, за исключением того, что они не могут удержать слова «ебать», «дерьмо», «член» и «киска» изо рта дольше пяти секунд. Это последние слова, которые я хочу, чтобы Мэдди включила в свой постоянно растущий словарный запас.
И да, ладно, я тоже сквернословящий ублюдок (иногда), но, по крайней мере, я могу контролировать себя в присутствии невинных ушей.
Я заканчиваю татуировку Аарона в тишине — по крайней мере, со своей стороны. Он продолжает болтать бог знает о чем, но мой разум слишком отвлечен, чтобы обращать на это больше внимания.
Не то чтобы я умираю от желания пойти к Полсону в пятницу, но я надеюсь, что мне не придется оставаться дома по неправильным причинам. Последний рекорд трезвости моей матери продержался в общей сложности восемь дней, и ситуация становится только хуже по мере приближения годовщины смерти ее брата.
Прошло пятнадцать лет.
Честно говоря, у моей матери уже было несколько проблем с алкоголем задолго до смерти дяди Роба, но с тех пор, как родилась Мэдди, все стало еще хуже.
Несмотря на то, что я жил сам по себе и в другом городе, мне пришлось вернуться сюда, когда родилась моя сестра, потому что моя мать была «слишком измотана», чтобы должным образом заботиться о ней (не то, чтобы она когда–нибудь признала это вслух), и мое жалкое подобие отчима не осознавало, что у него есть ребенок, которого нужно обеспечивать. Так что либо я возвращался, либо позволял социальным службам забрать Мэдди. И этого, черт возьми, не должно было случиться.
С тех пор моя мама стала немного лучше справляться с родительскими обязанностями. Я по–прежнему каждый день навещаю свою сестру, вожу ее на занятия и забираю, а иногда она ночует у меня дома, но это совсем не похоже на тот ад, через который я прошел, когда она родилась.
Несмотря на то, что я жил один, я позаботился о том, чтобы снять жилье, достаточно большое для двоих, с двумя комнатами и двумя ванными комнатами, потому что я знал, что до этого дойдет. Я знал, что придет время, когда моей сестре понадобится безопасное убежище вдали от нашей матери и Пита.
Я действительно не хочу забирать свою сестру из ее дома, но если я этого не сделаю, рано или поздно это сделает кто–то другой. И тогда все полетит к черту.
Мэдди ни в коем случае не находится в опасности с нашей матерью, иначе я бы забрал ее из того дома много лет назад. Моя мама не жестока, и Мэдди не недовольна ею. Нет, она просто... покинута.
Когда–то я был покинутым ребенком, у которого не было старшего брата или сестры, чтобы присматривать за мной, и со мной все было в порядке. В основном. Но я не хочу такой жизни для нее. В тот момент, когда моя мать перейдет черту, а я подозреваю, что это произойдет скоро, я заберу свою младшую сестру с собой навсегда.
Ад замерзнет, прежде чем я позволю моей принцессе иметь такое же несчастное детство, как у меня.
Глава 2
Грейс
— По шкале от одного до десяти, насколько сильно ты хочешь, чтобы я ударила тебя по лицу этой туфлей прямо сейчас? — Я спрашиваю Эмили, потому что я почти уверена, что у моей лучшей подруги есть желание умереть, в которое я не была посвящена.
Она скрещивает руки на груди, как будто возмущена моим ответом, и хмуро смотрит на меня.
— По шкале от одного до десяти, я в двух секундах от того, чтобы потащить тебя за собой через весь кампус, нравится тебе это или нет.
Я свирепо смотрю на нее.
Она свирепо смотрит в ответ.
И я вздыхаю, будучи побежденный.
Эмили сегодня одета изумительно, выглядя так же сногсшибательно, как и всегда, и я хотела бы вернуть себе такую уверенность. Та уверенность, которая была украдена у меня много лет назад.
Поскольку на улице все еще тепло, на ней короткое изумрудно–зеленое платье, которое облегает все ее пышные формы, в паре с босоножками телесного цвета, которые я пару раз крала из ее гардероба. Ее черные волосы собраны в тугой конский хвост, а ухоженные пальцы нетерпеливо постукивают по рукам.
— Мне нужно напомнить тебе...
— Нет, ты этого не сделаешь, — Я точно знаю, что я сказала ей три года назад, и я проклинаю этот момент каждый день моего — иногда — мучительного существования.
Ладно, может быть, это преувеличение.
Эмили — одна из очень немногих людей, которые знают о нападении. Это случилось летом перед тем, как я переехала сюда из своего родного города в Канаде, и из–за этого я почти не приезжала в Уорлингтон. К счастью, у меня была надежная система поддержки — она же Аарон и мои отцы — которые напомнили мне, как сильно я хотела приехать сюда с тех пор, как в пятнадцать лет решила, что буду специализироваться на английском языке.
Университет Уорлингтона — пионерский кампус, который специализируется в области английского языка и литературы, и каким–то образом я оказалась достаточно умна, чтобы быть принятой в их эксклюзивную программу. Я не собиралась упускать такую возможность, которая выпадает раз в жизни, из–за того, что какой–то мудак не знал, что «нет» означает «нет».
Годы терапии привели меня к тому хорошему состоянию, в котором я нахожусь сегодня. Или, скорее, в более–менее нормальное. Думаю, тот факт, что я ни разу не обвинила себя в случившемся, помогло мне быстрее двигаться дальше.
Не то чтобы ты действительно двигалась дальше, не совсем.
Каждый день я живу с напоминанием о том, что он отнял у меня мою свободу и мой выбор, сокрушив их за несколько коротких, ужасающих мгновений. Но, по крайней мере, я могу поговорить об этом, и я благодарна за это.
— Тогда повтори то, что ты обещала мне в тот год, когда мы начали жить вместе, — говорит она, прищуривая на меня свои невероятно серые глаза. Честно говоря, я никогда не видела такого завораживающего цвета глаз.
Я испускаю самый громкий вздох, какой только можно вообразить, и опускаю взгляд в землю, потому что не могу выносить ее пристальный взгляд. И я повторяю слово в слово то, что я пообещала ей три года назад, когда администрация назначила Эмили моей новой соседкой по комнате и неосознанно подарила мне лучшего друга, который у меня, когда–либо был.
— Я, Грейс Аллен, самая храбрая и сильная женщина на свете, обещаю своей лучшей подруге и будущей самой горячей и умной учительнице Эмили Лоре Дэйнс, что я буду посещать по крайней мере одну вечеринку каждый семестр и что я буду чаще выходить из своей зоны комфорта, потому что я окружена людьми, которые любят меня и прикроют мою спину в любое время.
Вот так. Я не забыла ни единого слова.