— Ну, это то, что ты сказал. — Глубокий вдох, Грейс. Глубокий вдох. Придав своему голосу обычный мягкий тон, я спрашиваю его. — Ты все еще боишься того, что может случиться с Мэдди, если мы когда–нибудь расстанемся?
Он сглатывает.
— Да.
— Ладно. — Еще один глубокий, бесполезный вдох. — Я понимаю. Но я не позволю тебе оттолкнуть меня, Кэл. Не тогда, когда есть вероятность, что мы никогда не расстанемся. Потому что я не думаю, что мы когда–нибудь это сделаем. Ты — мое все.
— Дело не только в этом. — Он нервным жестом проводит пальцами по своим и без того растрепанным волосам. — Я не думаю, что ты осознаешь серьезность этой ситуации, и я понимаю это, потому что это не твоя семейная проблема, о которой стоит беспокоиться.
— Ты — моя семья.
Он игнорирует меня.
— Но сейчас ты должна думать о долгосрочной перспективе. Мэдди переедет ко мне и не уедет, по крайней мере, до тех пор, пока ей не исполнится восемнадцать. Это четырнадцать лет. Я буду чувствовать себя так, как будто у меня есть ребенок, Грейс. Это не временно, и это навсегда изменит наши отношения.
— Я знаю это, — шепчу я сквозь стиснутые зубы.
Его снисходительное отношение и то, как он обращается со мной, как с ребенком, выводит меня из себя, и я изо всех сил стараюсь не наброситься на него. Если я это сделаю, это ничему не поможет.
— У нас не будет много времени наедине, — продолжает он, не обращая внимания на беспомощность, пожирающую меня изнутри. — Мэдди будет приклеена к нам большую часть времени, и дело не только в этом. Я должен растить ее. Я должен покрывать все ее расходы и заботиться обо всем, что ее касается. Это большое давление для... для наших отношений. Для тебя. Мы не так давно вместе.
— Я знаю. — Теперь уже слишком поздно сдерживать гнев, которым пропитано каждое мое слово. — Ты думаешь, я просто играю здесь в домино? Я не знаю, как еще это выразить, Кэл, — я люблю тебя. Я люблю тебя всем своим существом. Ты чертова любовь всей моей жизни, а это именно то, на что люди идут ради любви.
— Грейс...
— Я еще не закончила. — Я встаю со стула, внезапно почувствовав себя птицей в клетке. Опершись руками о деревянный стол, я говорю ему тихим, но твердым тоном. — Я люблю Мэдди, как если бы она была моей родной сестрой, и я бы сделала все для вас обоих. Я думала, ты уже знаешь, но, наверное, я должна выразиться еще яснее. Что ж, поехали.
Я делаю глубокий вдох, собираясь духом.
— Я перееду к тебе, как только закончу учебу. Я уже поговорила с Аделаидой о том, чтобы работать в студии полный рабочий день, и, учитывая это и все деньги, которые я откладывала последние несколько лет, мне хватает на оплату аренды и помощь тебе в покрытии расходов Мэдди. Нет, я не хочу этого слышать, Кэл. Если мы будем вместе, если я когда–нибудь стану твоей женой и матерью твоих детей, это то, с чем тебе придется смириться. Моя упрямая задница, да. Если Мэдди будет жить под моей крышей, тебе лучше поверить, что я собираюсь помочь тебе оплатить ее еду, игрушки, одежду и все остальное, потому что это то, чем занимается семья.
Мои ладони вспотели, сердце бешено колотится, а голова идет кругом, когда я запечатлеваю долгий поцелуй на лбу Кэла и говорю:
— Ты хотел времени, поэтому я дам его тебе. Просто, пожалуйста, помни, что я люблю тебя больше всего на свете. Я буду уважать любое решение, к которому ты придешь, пока ты веришь каждому моему слову, потому что я говорила серьезно, Кэл. Мы участвуем в этом вместе. Всегда.
И, не дожидаясь ответа, я хватаю свои вещи и выхожу из его квартиры с непролитыми слезами на глазах.
Глава 45
Каллахан
Следующие несколько дней — суматошные, в вихре событий и эмоций, я не уверен, как мне удастся справиться с ними целым и невредимым.
Как и было обещано, на следующее утро после аварии мне позвонили из органов опеки только для того, чтобы узнать, что моя мать была оштрафована за безнадзорность, но что она также подписала соглашение о временной опеке, в котором говорится о ее желании, чтобы я стал законным опекуном Мэдди, пока она не выйдет из реабилитационного центра.
Я уже знаю, что это код для обозначения, навсегда.
Дама, с которой я разговариваю, уверяет меня, что письменное согласие нашей матери поможет ускорить процесс и облегчает мне получение опеки над Мэдди. Потому что, по–видимому, есть ничтожный шанс, что мне могут отказать. Представьте себе это.
Поскольку Пита больше нет, и он вне зоны доступа, а моя мать — единственный ребенок, чьи родители умерли, когда я был еще совсем мал, я остался единственным членом семьи. Этого более чем достаточно.
Мэдди не сможет вернуться на занятия по крайней мере еще неделю, так как это было бы слишком рискованно для ее швов, если бы она занималась какой–либо тяжелой физической активностью. А это значит, что мне придется сократить свои встречи в салоне вдвое и брать Мэдди с собой на каждую из них.
Последние несколько дней Трей был не кем иным, как отличным другом и преданным коллегой, и мне помогает то, что мои клиенты тоже проявляют такое же понимание. Они все только воркуют над моей младшей сестрой, когда она приходит порисовать или посмотреть, что–нибудь на моем iPad, пока я работаю. Это не идеально, но Inkjection — шоу для двоих, и я не могу оставить Трея в подвешенном состоянии на целую неделю. Мы потеряли бы чертову уйму денег, а сейчас они нужны мне больше, чем когда–либо.
Грейс каждый день заходит в гости, чтобы поиграть с Мэдди или вывести ее на прогулку. Она не ночевала у меня после несчастного случая, и мы вообще почти не разговаривали. Мне нужно было время — и до сих пор нужно — и тот факт, что она уважает это, не позволяя этому повлиять на ее отношения с Мэдди, говорит о многом.
Я люблю Грейс. В моем сердце нет ни малейшего сомнения в моих чувствах к ней. Она — та самая для меня. Мое настоящее, мое будущее, мое все.
Но сначала мне нужно смириться с нашей новой ситуацией.
Я хочу дать ей достаточно времени, чтобы все хорошенько обдумать. Последнее, чего я хочу, это чтобы она согласилась на все это только для того, чтобы прийти ко мне через пару месяцев и сказать: «Привет. Кстати, я передумала. К черту это дерьмо с совместным воспитанием, я ухожу».
Конечно, она никогда бы не сказала ничего даже отдаленно похожего на это, но это чувство все еще остается в силе. Она может пожалеть о своем решении, если мы поторопимся с этим, и я предпочел бы потерять ее сейчас, чем через несколько месяцев, когда я влюблюсь в нее еще больше.
Потому что я знаю, что так и сделаю. Иначе невозможно.
Аарон также заглядывает в салон через день, чтобы помочь мне с Мэдди, и очевидно, как сильно он старается не упоминать при мне Грейс. Вероятно, она предупредила его об этом, за что я благодарен. Разговоры о Грейс — это то, с чем я сейчас не могу справиться, даже если она занимает мои мысли весь день, каждый день.
Однако в эти дни кое–что еще занимает мои мысли.
Через три недели после несчастного случая и уже ведя переговоры со своим адвокатом о подаче заявления о постоянной опеке над Мэдди, я начал искать жилье побольше. Моя квартира классная и все такое, но отныне я не представляю себя воспитывающим свою сестру в таком месте. Ей нужен задний двор, чтобы бегать и играть, спальня побольше, в которой она могла бы устраивать ночевки, и в целом дом, в котором она могла бы расти. Эта двухкомнатная квартира — не то.