Однако, независимо от того, сколько красивых домов я вижу в Интернете, я пока не могу заставить себя подписать договор аренды. И я точно знаю, что меня сдерживает. Кто.
Вот почему, ровно через сорок шесть дней после несчастного случая, который навсегда повернул колесо нашей судьбы, я оказываюсь перед пустым Дворцом танцев с букетом цветов в руке и единственным вопросом на устах.
***
Грейс
Жизнь за последние полтора месяца была... на самом деле, довольно жалкой.
Кэл попросил дать ему время, и это то, что я ему даю. Тем не менее, я навещала Мэдди каждый день после аварии, потому что как я могла этого не сделать? Я не шутила, когда сказала ему, что думаю о ней как о своей младшей сестре, как о каждом члене моей семьи, как и он сам.
Конечно, за это время произошли и другие, не столь печальные события. Например, я закончила свой финальный вариант Грейси и Сэмми: Детективы под прикрытием, и Селин помогает мне со всей этой ерундой с форматированием, потому что, несмотря на мой возраст, я не могу разобраться в технологии, которая спасет мою жизнь. Это означает, что я смогу сдать свой последний проект задолго до срока сдачи, что снимет с моих плеч тяжелый груз — самый большой, поскольку остальная часть моей работы в колледже — это в значительной степени прогулка в парке в вечной борьбе с демонами моего синдрома самозванца. Эти маленькие засранцы.
На самом деле не имело значения, сколько времени мы с Кэлом провели вместе, пока не прекратили видеться так часто, как раньше. Теперь мои дни кажутся более пустыми, унылыми.
Не поймите меня неправильно — я прожила всю свою жизнь без мужчины рядом со мной, и я могу продолжать делать это, без проблем. Дело в том, что я этого не хочу.
Кэл — это все для меня, и последние несколько недель, когда мы почти не виделись, только укрепили мои чувства. Он мой лучший друг, моя опора, моя безопасная гавань, мой дом.
Я чувствую, как наша связь увядает, как цветок без дождя и слишком большого количества солнечного света, и иногда существовать становится больно.
Когда в моей голове становится слишком шумно и мысли, которые на самом деле не принадлежат мне, угрожают моему душевному спокойствию, я обращаюсь к единственной вещи, которой всегда удавалось вернуть меня на Землю.
Студия пуста после нашего последнего занятия в этот день. Я приглушаю свет и включаю тихую музыку, позволяя знакомым нотам Пахельбеля взять бразды правления в свои руки. И я танцую.
Не задумываясь тяготах дня, я просто позволяю своим ногам указывать путь. Я не хочу думать — мне просто нужно чувствовать.
Мои глаза закрываются сами по себе, когда музыка течет сквозь меня. Танцы помогали мне пережить каждую бурю, каждый туман и каждый оползень, через которые я проходила с тех пор, как была маленькой девочкой. Это то, как растут мои душа и сердце, как я лелею каждую часть себя, к которой обычно у меня нет доступа. Независимо от того, стремлюсь я к этому или нет, танец исцеляет меня.
Аделаида всегда говорила мне, что танцы — это еще один способ говорить. И когда песня заканчивается, я слышу, как мое тело говорит громко и ясно.
— Красиво.
Только то, что это говорит не мое тело.
Я поворачиваюсь в направлении глубокого голоса, прижимая руку к сердцу, которое выпрыгивает из груди, и задыхаюсь.
— Что ты здесь делаешь?
Держа руки за спиной, Кэл заходит в класс и подходит ко мне, останавливаясь только тогда, когда нас разделяет несколько дюймов.
— Я хотел тебя увидеть.
Он... Он здесь. Ради меня.
— Это тебе, — говорит он, и секунду спустя его рука протягивается вперед, держа потрясающий букет розовых азалий, от которого у меня сразу наворачиваются слезы. — Не плачь, солнышко.
— Я не плачу, — отрицаю я, как идиотка, вытирая свои совершенно очевидные слезы.
Он усмехается. Хихикает. За сорок шесть дней я не слышала более прекрасного звука.
— Иди сюда.
Стирая болезненное расстояние между нашими телами, я обвиваю руками его шею и крепко прижимаю к себе на случай, если он когда–нибудь снова захочет меня отпустить — потому что я этого не допущу. И это угроза.
— Я так сильно люблю тебя, — шепчет он мне в шею, его руки обвиваются вокруг моего тела, чтобы прижать меня ближе. — Я люблю тебя. Я люблю тебя. Я люблю тебя.
— Я тоже люблю тебя, Кэл. Больше всего на свете. — Я сжимаю его, и он сжимает меня в ответ. — Я не хочу больше никогда быть вдали от тебя, ты меня слышишь?
— Я слышу тебя, солнышко. — Когда мы отстраняемся, он обхватывает мою щеку свободной рукой и обещает мне. — Никогда больше.
Его рот теплый, когда он, наконец, встречается с моим, и я вздыхаю в его поцелуе. Все напряжение сразу же покидает мое тело. Кэл нежно облизывает мою нижнюю губу, слегка покусывая ее, прежде чем кончик его языка раздвигает складки моих губ и со стоном просовывает их мне в рот. Я хнычу от желания, когда наши языки встречаются, его рука держит меня за щеку, а мои руки все еще обвиты вокруг его шеи.
На вкус он как дождь, который нужен нашему цветку, чтобы снова распуститься.
Тяжело дыша, он отстраняется так же нежно, как соприкоснулись наши губы.
— Возвращайся ко мне домой.
Домой.
Я обнимаю его лицо, подушечками больших пальцев лаская легкую щетину на его щеках.
— Я надеюсь, ты хочешь, чтобы я осталась, потому что я никуда не собираюсь уходить.
Он целует меня, нежно и быстро, прежде чем снова отстраниться и сказать.
— Не волнуйся, я намерен удержать тебя навсегда.
Он протягивает мне азалии, и я почти хнычу от потери его теплого тела, прижатого к моему, пока до меня не доходит, что он делает.
Не говоря больше ни слова, Кэл опускается на одно колено и тянется к своему заднему карману.
Все мое тело сразу перестает реагировать, за исключением руки, которая подносится ко рту, чтобы скрыть мой шок.
— Это не то, на что похоже. — Он ухмыляется, демонстрируя маленький блестящий предмет. Это ключ. — Неважно, как сильно я хочу жениться на тебе, блять, я знаю, что это все равно скоро, и у нас впереди вся оставшаяся жизнь. Но у меня есть к тебе один вопрос, солнышко, если ты хочешь его услышать.
Я молча, потрясенно киваю ему.
Кэл держит маленький ключик между пальцами.
— В течение последних нескольких недель я присматривался к домам в пригороде. В семейных районах. И поскольку это то, кем ты для меня являешься, Грейс, и это то, что я хочу построить с тобой, не окажешь ли ты мне честь, переехав ко мне? И к Мэдди, конечно.
Мои пальцы, сжимающие букет, дрожат.
— У–у тебя новый дом?
— Пока нет, — говорит он. — Я просмотрел кучу хороших вариантов аренды, но пока не определился ни с одним из них, потому что хочу, чтобы мы выбрали вместе. Для нас, для нашей семьи. Итак, Грейс, не могла бы ты...