– Или хотя бы дай нам пообщаться у нас в комнате, я как раз хотел ей рассказать о своей любимой книге.
В голове звучит ответ: Заводной апельсин.
– Дать послушать ей свою любимую группу.
Раммштайн или Мэрилин Мэнсон.
– Или посмотрим вместе фильм.
Властелин колец.
– Ладно, Нэнси может побыть у нас, – снисходительно отвечает его мать. Арчи подрывается и будто не слепой несется к своей комнате, но все-таки ударяется об косяк двери. Я иду за ним.
– Спасибо за торт, – говорит мне вслед Миссис Стинсон.
Мы заходим к нему в комнату. Она наполнена запахом книг, перемешенным с легким ароматом жареного сыра. На подоконнике я вижу недоеденную пиццу и ухмыляюсь.
– Мне можно присесть? – я подхожу к кровати.
– Да, конечно, – он идет ко мне и садится рядом. – Знаешь, моя любимая песня, мне очень хочется дать тебе ее послушать! Она превосходная! – он встает, хватает диск со стола – как он это делает?! – и бежит к проигрывателю. Несколько песен пропустив, он находит нужную. Эта песня группы Мэрилин Мэнсон с названием «The Nobodies». Медленный ритм, тихий, хрипловатый голос солиста. Все это объединяется с антуражем комнаты незрячего человека. Никто. Мы – никто. Но мы хотим быть кем-то. Эта песня была открытием для меня. Нет, я её слышала ранее. Но она открыла мое то, что я и предполагала. Он видит себя пустотой. Ощущает ненужным.
Он не ненужный. Он прекрасный.
Парень встает и идет к комоду. Оттуда он выуживает сигарету и, закурив, подходит к окну. Его лицо освещает свет солнца.
– Знаешь, – он выдыхает дым. – Эти сигареты.. Они заглушают боль.
– Боль?
Он докуривает и идет ко мне обратно на кровать.
– Я просто хотел изобразить красивую сцену из фильма.
– У тебя это получилось, – я смотрю в его очки. Какие его глаза?! – Арчи.
– Да?
– Можно я сделаю кое-что?
– Что?
Я тяну руки к его очкам, но он их останавливает.
– Не надо. После этого ни одной загадки не останется. И тебе не будет приятно на это смотреть.
– А тебе откуда знать? – возмущаюсь я. – Ты же не видел.
– Все говорили, что это отвратительное зрелище.
Я беру его за лицо, а затем снимаю очки. Он жмурится.
– Нет, открой их, – я глажу его слегка шершавую кожу на щеках. Он раскрывает глаза. Этот пустой, отсутствующий взгляд смотрел прямо сквозь меня. Они были серыми. Его глаза. У него не было зрачков. Они не двигались. Арчи будто не замечал меня. Он не знал, в какой стороне я сижу. Я рассматриваю его глаза, смотрю в них долго, изучая их строение, цвет. А затем, набравшись сил, потому что шок все-таки у меня был, говорю, – ты очень красивый.
– Это не так, – он закрывает глаза.
– Это так, – я подсаживаюсь ближе к нему. Он в пяти сантиметрах от меня. Я беру его за руку. Его руки, они такие горячите, такие мягкие.
Через мгновение моя голова была на его плече. Я нежно целую его в шею, от чего он ежится.
– Что ты делаешь? – смеется.
– Ничего, – я продолжаю его целовать.
Не знаю, что мною движет в подобные моменты, но я решаюсь поцеловать его в губы. Терпкий вкус его губ от сигарет сводит меня с ума намного сильнее, чем запах или вкус самого сладкого кекса на этой планете. Я ненавижу тебя, Арчибальд! Что со мной делаешь?! И, кажется, я схожу с ума. Его губы впивались в мои сильнее и сильнее, но вдруг он остановился.
– Я сейчас узнаю у мамы, можно ли пойти на улицу, – он встает с кровати и выходит. Я его поцеловала. Это было.. так приятно. Он возвращается и улыбается. – Мы можем пойти на улицу, на пару-тройку часов.
Мы гуляли по парку, что был рядом с его домом. И, боже мой, мы столько целовались! У меня даже губы болят от его поцелуев! Мы разговаривали обо всем и не о чем сразу. Мы смеялись. Я никогда не видела такой живой и славной улыбки. Он такой прелестный. Я не ручаюсь за свои мысли и фразы, но… У меня такое ощущение, что я влюбилась. Это настолько глупо и безбашенно, что мне остается лишь пережить это в себе.
В конце концов, все хорошее когда-нибудь заканчивается. Так же закончилось и наше время. Оставались всего пятнадцать минут нам на наше маленькое счастье. Вот оно. Счастье. Оно стоит, трет свой нос, который был весь усыпан яркими рыжими веснушками, оно стоит и улыбается. Я так рада, что у меня есть он. Пусть не так долго. Но, боже мой, именно сейчас я чувствую себя настолько счастливой, что мне просто становится от этого дурно.
Я обнимаю его, утыкаясь в его грудь, ударяясь лбом о ключицы. Он худой. Даже слишком. Я трогаю его спину, выпирающий позвоночник. Он прекрасен. Не для всех. Но для меня он самый лучший.
– Арчи, – я целую его шею, от чего ему щекотно.
– Нэнси, – он целует мой лоб.
– Арчи.