– Нэнси?
На нем очки с синей оправой.
– Да. Ролики и правда офигенные.
Он убирает книгу в рюкзак и, помогая себе тростью, встает. Закидывает рюкзак на плечо и, немного пошатнувшись, отталкивается от ступени на встречу ко мне.
– Есть одна загвоздка, – трет ногу об другую и слегка спотыкается. – Я абсолютно не умею кататься на них.
– По тебе это видно, – я протягиваю ему руку и трясу ею перед его глазами. Черт! Нельзя быть такой забывчивой. Я хватаю его за кисть. Он пошатывается. Как он вообще вышел из дома на них и не упал?!
– Прости, что так резко, – я извиняюсь перед ним. – Просто мне так легче будет тебя контролировать.
Он отдергивает мою руку и с тихим рыком катится по улице. Я подъезжаю к нему, когда он уже летит лицом в асфальт. Пытаюсь оттащить на тротуар.
– Арчи? – я присаживаюсь к нему. Он крутит в руке трость, а затем, откладывая ее в сторону, закидывает голову и потирает шею. Моя рука ложится ему на колено.
– Отстань! – он одергивает мою руку и встает. Но из-за неумения Арчи раскачивается и приземляется вновь своей пятой точкой на землю. Грязно ругнувшись, парень садится обратно и утыкается головой в колени, смещая очки на лоб. Что с ним такое? Ведь ничего такого не б.. «Мне так легче будет тебя контролировать». Нэнс, ты дура?! Если признаешься в этом самой себе, то жить тебе будет намного легче. Еще бы предложила ему коляску для инвалидов. Как же стыдно. Я смотрю на него. Он тяжело дышит. Мне безумно его жаль, я хочу сделать все для этого человека. Я хочу, чтобы он был счастлив. Хоть я и знаю Арчи всего неделю с небольшим, но он мне кажется удивительным, превосходным человеком. Я умею долго распинаться, а еще я умею обижать слепых. Ох, и дура ты, Мисс Грин.
– Арчи, – тихо шепчу его имя, подсев еще ближе к нему.
– Уйди от меня, – бурчит.
– Прости, я не хотела..
– Ты не хотела, – всхлипывает он, резко поднимая голову. – Перри из Сиетла не хотел, Анна из твиттера тоже. Может быть, еще сотня людей не хотели? Все этого не хотят. Нэнси, лучше иди. Я дождусь мамы, мы дойдем до дома.
– Ты противоречишь сам себе! – восклицаю я. – Только что ты говоришь о том, что я должна уйти, обижаешься на мою слабость перед тобой и твоим недугом, но тут же говоришь, что сам не доберешься до квартиры и тебе нужно дождаться мамы. Арчи! – я встаю и хватаю его за руку. – Хочешь нормального общения?! Тащи свою задницу за мной. И если упадешь, то я и ухом не поведу.
Он хмурится, но осторожно едет за мной. Я вижу, как его сухие губы раскрываются в улыбке, обнажая зубы.
– Такой настрой мне больше нравится, Грин.
– Спасибо, Стинсон.
Я делаю оборот и смотрю за тем, как он едет. Тяжелыми громкими шагами парень пытается догнать меня. Я же усмехаюсь, меняя направление.
Это, конечно, отвратительно и, возможно, гадко. Но он сам просил не быть с ним, как с калекой. Это была его инициатива. Так пусть теперь и терпит вредную, быструю и настойчивую Нэнс.
Может, так не поступают. Может, я немного свихнулась. Но, пожалуй, я права сейчас хоть в чем-то.
Я никогда не была так счастлива, как тогда. Тогда, когда учила Арчи кататься на роликах. Как я усмехалась над его неловкими вскриками из-за того, что он укатывается и не туда. Как я быстро поднимала его, чем он был крайне недоволен, конечно же.
Это был счастливый день из не очень счастливой жизни человека, кому суждено провести в заточении остаток дней. В тюрьме. Каторге. Только заточение – его собственные глаза. Кажется, рак не так страшен, как это. Ты ничего и никогда не увидишь. Когда у тебя обнаруживают рак, ты об этом думаешь. Более чем, думаешь об этом постоянно.
" Что будет после смерти?" " Меня не спасут" " Надежда умерла".
Но когда ты слеп, ты думаешь о своем несчастье всегда. "Постоянно" не равно "всегда".
Ты представления не имеешь о том, как все выглядит. Как выглядит шар. Ты, может, трогал его. Может, играл с надувным шариком в детстве. Но ты все еще не понимаешь этого.
Арчи мне рассказывал о том, как однажды он наткнулся на черепаху в зоомагазине и долго не мог понять, что это. Он многое мне рассказывал. В основном, невыносимо грустное. Но одновременно и прекрасное. На его лице сверкала улыбка, озаряются меня, как последний луч надежды. С ним мне хочется быть чуть больше, чем дозволено. Мне хочется украсть его и гулять с ним по Тайм-Сквер, куда он так хочет. Я хочу научить его рисовать пейзажи. Арчибальд Стинсон – превосходный человек. За месяц общения я это поняла.