Пётр Еремеев
Ярем Господень
Слово о книге
Давно знаком с творчеством талантливого прозаика из Арзамаса Петра Еремеева.
Тема, выбранная писателем, — первые годы существования почитаемого и в наши дни богохранимого центра православия Саровской пустыни — заслуживает самой сердечной поддержки.
Повествование «Ярем Господень» — это и трудная судьба основателя обители иеросхимонаха Иоанна, что родился в селе Красном Арзамасского уезда. Книга, написанная прекрасным русским языком, на какой теперь не очень-то щедра наша словесность, найдет, не сомневаюсь, благодарного читателя. Кроме тщательно выписанной и раскрытой личности подвижника церкви, перед читателем проходят императорствующие персоны, деятели в истории православия и раскола, отечественной истории, известные лица арзамасского прошлого конца XVII — первой половины XVIII века.
Книга несет в себе энергию добра, издание ее праведно и честно послужит великому делу духовного возрождения Отечества.
Ю. Адрианов, председатель Нижегородского фонда культуры.
Праведник во веки Живет
Глава первая
Иваша ждал Улиньку. Ждал, чтобы заглянуть в густую синеву её глаз, своими глазами ещё раз спросить о главном, о носимом в себе.
Катенька — сестрица младшая, припала к проталинке в обледеневшем кутнем окошке и в ладошки захлопала, весело закричала:
— Иду-у-ут!
Жёстко заскрипели стылые железные петли калитки, дробно застучали в сенях мёрзлые сапоги, распахнулась низкая дверь в избу, и с высокими завертями резвого морозного воздуха ввалились девки в крытых и нагольных шубейках, в ярких платках набойчатых.
Встали полукружьем, коротко помешкали, пошептались. Заводила — та, что вперед выступила, зачастила высоким, чуть простуженным голосом:
— Дозволь, молодой боярин, коляду пропеть, таусень покликать.
Иваша русой головой тряхнул, руками в поклоне развёл.
— Радуйте!
Девки дружно, весело запели:
Кончили девки петь, низко кланялись с выбросом рук, кликать начали:
— Сытости дому!
— Дождя на поле!
— Лад в семье!
— Коровок во двор!
— Будь в работе спор!
… Летели из лёгкой берестяной кошёлки на Ивашу, на скоблёный пол частые золотые брызги овса.
Колядницы смеялись, а Иваша с поклоном раздавал им лесные орешки и загодя купленные в Арзамасе медовые пряники. Особо качнулся перед Улинькой, поймал взгляд её горячих любящих глаз и возрадовался: вот и ответ жданный!
В этой своей радости почти не углядел, как девки с весёлым гомоном опять напустили в избу ядрёного зимнего морозца, как хлопнули тяжёлой замокшей дверью.
Часом или двумя позже приехал из-за Тёши-речки родитель, позвал отмётывать сено.
Троерогими деревянными вилами ворочал один Иваша — отец сидел на деревянном чураке, искоса поглядывал на сына, выросло чадо, во всём наметился статный парнина.
Иваша собрал остатки сена с саней, поставил в конюшне вилы, и тут Фёдор Степанович поманил его.
— Ходи сюда, садись.
Сын, отряхивая с шапки и плеч короткого рыжего чапана сенную труху, присел на край питьевой колоды для скота, смущенно зарделся лицом: знал, догадывался — станет увещевать родитель. Сходил он в дом, а там уж Катенька, эта сорока-белобока, скоро настрекотала о приходе колядниц.
Родитель оминал свою заиндевелую светлую бороду, нарочито хмурился. Начал выговаривать:
1
Величальный «Таусень» записан священником И. Покровским в с. Красное Арзамасского уезда.