Выбрать главу

 Наевшись от пуза, мы с Арсюхой перебрались в мою комнату.

- Представляешь, - поделилась я радостной новостью с Арсом. – сегодня с утра расцвели все мамины селекционные цветы и даже три кактуса у компьютера.

- Ого! – удивился он. – Наверное, так кто-то из очень необычных твоих друзей тебя поздравил.

- Наверное, - грустно промычала я.

- У меня для тебя тоже подарок есть, – таинственно произнес он и протянул небольшой свёрток. – Разворачивай!

Я тут же стянула упаковочную бумагу и достала рамку с фотографией. Часть этого фото Арсений мне уже показывал в лесу, но теперь оно полностью изменилась. Неизменной осталось лишь изображение мамы, рядом с ней со счастливой  улыбкой на лице стоял отец, положив руку ей на  плечо. А вместо карапуза – Арсения теперь красовалась маленькая я.

- Не удивляйся, - объяснил мне Арс. – Фотошоп творит чудеса! Я у тёть Наташи взял твоё детское фото и соединил с тем, что у меня было, и хотя бы так восстановил справедливость. Ведь именно так должно было быть!

Арсюха никогда не давал мне унывать. Я обняла его и поставила рамку с фотографией на самое видное место на полке рядом со статуэткой Семёна.

- Спасибо! Это самый лучший подарок в моей жизни!

Теперь, глядя на отца, я очень грустила, по тому волшебству, что было в моей жизни.

- Ну ладно тебе, не расстраивайся. Ты мне лучше вот, что скажи: плохо тебе быть обычным человеком? – он не дал мне ответить, сразу же выкладывая свою точку зрения. - Лично я вот очень рад, что ты больше не одна из них. Мне так не нравились эти твои способности, чесслово? Хуже не бывает, когда твоя девушка… э… то есть, я хотел сказать подруга, видит тебя насквозь, знает врёшь ты или нет. Или смотреть, как она вилкой в салате ковыряется и весь аппетит отбивает, когда ты котлеты ешь!

Я засмеялась, а он продолжил.

- А то, что она на лету всё запоминает и от того делается умнее тебя, это вообще ужасно. Это уничтожает мужскую гордость и опускает самооценку ниже плинтуса.

Вот тут мне придется расстроить моего позитивного друга:

- Эээ… Арс, а это способность не была связана с даром. Моя память - это просто такая генетическая особенность. Я сама по себе такая.

По выражению лица Арсюхи было не понятно рад он этому или нет.

- То есть ты осталась вундеркиндом? Ты вообще это проверяла? – уточнил он.

Мне даже стыдно было признаваться в этом.

- Угу. Могу сейчас прочитать что-нибудь и пересказать слово в слово? Хочешь?

- Не надо! Верю, – пробурчал он.

И всё-таки Арсений расстроился.

Из комнаты, где сидели родители, раздался голос моего папы:

- Арсений, иди сюда дело есть!

Печальное выражение лица моего друга сменилось любопытством.

- Что это еще за дело? – удивился он.

Я догадывалась зачем его звали.

- Мой папа тебе подарок приготовил, хочет, чтоб ты его примерил?

- Примерил?

- Ага. Рыболовный костюм. Хочет взять тебя летом вместе с нами на рыбалку.

Арсений аж расцвёл от счастья.

- Да? Круто! – искренне обрадовался он, вскочил и уже на выходе радостно сообщил.- Я сейчас, никуда не уходи.

Как будто мне было куда уходить.

Какой же сегодня прекрасный день! Весна покоряла наши края. Солнце за окном светило яркое, тёплое. Я села на подоконник у открытого окна, подняла голову, подставляя лицо лучам солнца, и в это время что-то маленькое и яркое влетело в комнату. Крохотная птичка с золотистым опереньем села на люстру, потом на край кровати, и наконец, мне на руку, которую я ей подставила. Глазам своим не верила. Вот это сюрприз!

- Рарог, это ты?

Птичка смотрела на меня то одним, то другим глазом. А потом взлетела и села на полку, на которой стояла фоторамка и деревянная фигурка Семёна. Птица прыгала возле домового, прыгала, а потом смахнула его крылом и выпархнула в окно. Я еле успела поймать домового. Он хоть и деревянный и боли не чувствует, но все же...

- Может, хватит меня уже жамкать лапищами своими кургузыми? – раздалось у меня между ладоней.

Ах! Моё сердце чуть не выскочило от радости. Семён! Живой!

- Сёма? Это ты? - удивилась я, раскрывая руки.

Мой домовой пытался удержать равновесие, держась за мои пальцы.

- Ну-кась пусти-ка! Нечего меня тут на белых рученьках греть.