— Допечь он может, да, — снова улыбка в голосе. — Не переживай, ты всё поймёшь, когда придет время.
— Мааам! Да я с ума сойду раньше! Мне его хочется прибить, ей богу! Причем даже без повода. Я сама понимаю, что несправедливо реагирую на Алекса, но ничего поделать не могу. Меня бесит в нем всё!
— Так ли уж всё? — Коварно спрашивает мама, — ведь не только негативные чувства он вызывает, не так ли?
Я смутилась, не зная, как говорить об этом с родительницей.
— Что притихла? — Усмехается она. — Уверена, что Ортайл не держит тебя за ручку, как в детстве.
— Маам, я как-то не хочу это обсуждать.
— Отчего же?! Давай поговорим, расскажи нам обеим, что тебя гложет, помимо надуманной ненависти.
— Мам!
— Он тебя волнует, не так ли?! — Догадливо произносит мама. Я лишь молчу. — Они это умеют. Волновать. Демоны… проникают в твои самые потаенные желания, о которых ты даже еще не знаешь сама, нашептывают, совращают, обещают… При этом не говоря ни слова. Демонам хватает и взглядов. Особый пилотаж — поцелуи! Они способны настраиваться на нас через тесный контакт. Манипулировать сознанием, лечить или калечить, а мы даже не заметим этого, наслаждаясь игрой их умелых и наглых губ.
— Мам, вот я неуверенна, что хочу такие подробности знать, — я совсем стушевалась. Совсем не это я хотела услышать, начиная разговор.
— Ну и напрасно, малышка, — мягкий голос матери успокаивал, — ты должна знать, на что способны эти твари!
— Так почему тогда?! — Совсем запуталась я в рассуждениях родительницы. — Если они такие твари, почему ты позволила папе себя поработить?! Почему не сопротивлялась?
— А зачем? — Ошарашивает меня мать. — Скажи мне Жасмина, зачем сопротивляться собственному счастью? О каком порабощение ты говоришь?!
— Ну… ты ж сама сказала, что демоны — твари, — я отчаянно взвыла, падая в подушки кровати, — мам, я запуталась!
— Твари, — смеется мама, — еще какие! Особенно твой отец! Но, какая мне разница, если я люблю его?! Да, демоны способны на многое! Они чертовски сильны, их возможности трудно ограничить, их способности ужасающи! Но, ты должна понимать, дорогая, что демон никогда не использует свои возможности во вред тем, кого любит.
— Ну, а как же гордость?! Человеческое достоинство? У меня кулаки чешутся, когда Алекс начинает командовать. Вот, папа взял и сослал вас троих к черту на рога! Почему ты не поругалась с ним по этому поводу? Не возразила! А, молча, последовала указаниям мужа! Это же унизительно! Я бы на твоем месте ему такой скандал закатила бы! УХ! — Погрозила я потолку кулаком.
— А смысл? — Серьёзно так спрашивает мама. — Жасмина, тут надо выбирать, или у тебя крепкая счастливая семья или нервный тик у всех на фоне обострения гипертрофированной гордыни. За все эти годы, прожитые под крылом демона, я уяснила кое-что.
— Что? Нет смысла бегать от снайпера?
— Не совсем, — тихий смешок. — Твой отец скорее оторвет себе руку, чем причинит мне или вам вред. Что бы он ни делал и какими бы несправедливыми не казались его поступки, в итоге выходит, что он всё делает лишь во благо нам.
— НО ОН ЖЕ ТЕБЯ УКРАЛ! — Рычу я.
— Не украл, а спрятал. От опасности. От конкурента. Признаюсь, я тоже бесилась. Злилась, вынашивала планы о побеге. Но очень быстро поняла, что бежать не хочу. Что мне спокойно и хорошо, когда он рядом. А любая моя попытка к своеволию и приступ недоверия Кириллу, оканчивалась тем, что ему же приходилось меня спасать из самых неприятных ситуаций.
— А как же гордость? — Упрямо спрашиваю я, прикрыв глаза рукой.
— А разве речь идёт об унижении чести и достоинства? Ну, уж точно не с нашими демонами. Эти двое глотку перегрызут любому за косой взгляд в сторону их женщины. А сами страстью к унижению не страдают. Я бы даже сказала испытывают некоторое отвращение. Не привыкли самоутверждаться за счет слабых. А то, что тебя волнует, называется неуемной гордыней, которую надо смирить. Но понимание приходит с возрастом. Сейчас конечно это юношеский максимализм в тебе поднимает знамена. Но со временем ты поймешь.
— Он меня волнует, — после паузы призналась я почти шепотом, словно боясь, что обсуждаемый объект может подслушать.
— Это закономерно. Ты смотри только не увлекайся амуром. Как в универе дела?
— Да нормально всё, — отмахнулась я, заканчивая разговор.
После этих откровений с мамой стало немного спокойней. Нет, воспринимать Алекса рядом легче не стало. Но по крайней мере мне теперь обидно только за себя. А чего за маму обижаться на какую-то там судьбу, если ее всё устраивает? Ели она счастлива. Действительно, какая разница, кто твой избранник, если ты его любишь?! Маме вот демон достался. Ладно, у них любовь, я это всегда собственно знала. Но а у нас с Алексом что? В детстве я не знала, что он демон. Что некромант — знала. Собственно, по моей версии, он и уходил усмирить свой дар и научиться им управлять. И вот тогда, когда не знала, о коварных планах моего рыцаря на меня, любила ли я его? Наверное, насколько может любить ребенок своего спасителя. Честно признаться, воспоминания прошлого очень размылись на фоне новых впечатлений. Но то, что мне было хорошо и спокойно, как сказала мама, рядом с Алексом, это я точно помню. Мне было спокойно. Я ему верила и доверяла.
Что же изменилось сейчас? Может быть, все вокруг правы и я просто на ровном месте раздула гонору? Эх, думать тут и думать еще…
Артём Васильевич, словно понимая, что я под колпаком охраны, на контакт больше не шел. Или ждет моего звонка? Ну, пусть ждет, крепкого ему терпения. Неизвестный злопыхатель, что прислал мне сетования по поводу моей живучести тоже больше не объявлялся. Я даже успела подзабыть о том неприятном сообщение, прияв то не столько за угрозу, сколько именно за злословие. Отправителем мог быть, кто угодно, кто знал, что я попала под раздачу при теракте. Вплоть до одногрупницы, которая явно была бы рада, если на стене универа моя фотка висела бы на равнее с Лешиной. А я даже и не помню, как проболталась, что была в тот момент в метро. Кажется, кто-то из одногрупников увидел меня в состояние скорби у злосчастной фотки с черной ленточкой, а я и рассказала, что познакомилась с погибшим за пару минут до… То есть, кто-то не связанный с миром магии, но недолюбливающий меня, вполне мог написать гадость.
Именно этим я и объясняла своё молчание. Не хотела разводить панику на ровном месте. Повториться что-то подобное, и я обязательно расскажу папе! Или дядя Антону. Или даже придерживая корону, попрошу Алекса вникнуть с суть вопроса. Черт, как же не хочется выставлять себя слабой и зависимой. Но если получу подтверждение, что это не было чьей-то злой шуткой, обязательно пойду просить защиты. Пока что рано переживать. Да и телефон предыдущий разбит. Никаких доказательств я не смогу предъявить. Так и вижу скепсис на лице Ортайла. Подожду пока. Всё-таки уже пару недель не было никаких приветов ни от Артёма, ни от неизвестного злопыхателя. Так чего мне собственно переживать?!
Алекс меня не просто волновал своей близостью. Он меня бесил своей выдержкой. Мне было стыдно за свои мысли, за воспоминания о том поцелуе, когда я была полностью в его власти и не сопротивлялась, а он отстранился. И с тех пор не позволял себе ничего подобного, тогда, как я вся сгорала и от стыда и от желания, почувствовать его снова. Но, какое там?! Он практически игнорирует меня, как возможный объект домогательств. Никогда бы не подумала, что меня такое поведение может обидеть.
Но прошел день, и следующий, и я начала вспоминать… и потом дня не прошло, чтобы меня не захлестывали воспоминания тех ощущений, когда ноги не держали меня, а от каждого его прикосновения моё тело дрожало от горящего внутри пожара. Я старалась с Алексом поменьше пересекаться, поменьше говорить и еще меньше встречаться с ним взглядами, чтобы он не приведи боги, не узнал, какие мысли меня мучили. Впрочем, он и не усердствовал, отдавая всё своё внимание работе.
И только сегодня у демона сорвало тормоза, а я и не думала ему сопротивляться всерьез. Желая вновь ощутить его касания, его язык и губы в опасной близости от моего лёгкого помешательства. Когда увидела эти мощь и гнев, воплощенные в человеческой оболочке, выпрыгнувшие из окна прямо между мной и моими соучастниками по снежным забавам, чуть не взвизгнула от неожиданности и страха. Но слишком быстро моё замешательство сменилось желанием прикоснуться к мускулам, бугрящимся под обтягивающей белой майкой. Конечно, я не могла вот так признаться «Алекс, иди и возьми меня, я ваша на веки» — гордость не позволила. Но, тем не менее, была заворожена силой и плещущейся в глазах злостью на мою безрассудность. Впрочем, каким бы красивым, героическим и суперсексуальным, Ортайл не выглядел, маня мои неопытные тело и разум, это мне отнюдь не помешало атаковать парня снежками, раззадоривая его гнев пуще прежнего. И вот уже я прижата к стене сильным телом, и чувствую себя пришпиленной бабочкой, разве что упирается мне между ног явно не энтомологическая булавка, а что-то гораздо существеннее.