Я стоял в растерянности и печали.
Наверное, я все-таки чего-то не понял на танцверанде – ведь им всем было так хорошо.
8
Когда я пришел в гостиницу, Алика не было. Но зато приехали новые жильцы – муж и жена, молодые. Они приехали из Москвы на субботу и воскресенье – специально, чтобы осмотреть Ростов, уже побывали в Кремле, и он им очень понравился. Мы приятно поговорили. Они, конечно, не собирались ночевать в нашем мужском десятиместном номере, а просто ужинали – в ожидании, когда дежурная по этажу подготовит для них соседний двухместный номер.
Не успели они уйти, как пришел человек, внезапно всколыхнувший во мне неприятные воспоминания.
Каждый из нас, вероятно, может вспомнить моменты, когда он, сам в общем-то того не желая, обидел человека, причем не вообще человека, а близкого по духу, очень симпатичного, отчего то, что произошло, кажется особенно нелепым, мучительным, трудно забываемым. Где-то я вычитал образ ада: грешную душу там не жарят на сковородке, не варят в котле, а просто сажают в этакий «просмотровый зал» и показывают ей всю ее земную жизнь, но так, что душа теперь уже не слепа и глуха, как раньше, а все видит, все понимает, чувствует – и теперь по-новому переживает свои земные художества: обманы, нанесенные людям обиды, гадости, насилия – переживает и судит себя сама, причем, естественно, не может уже ничего поправить…
То, что всколыхнулось во мне, когда вошел этот интеллигентный, очень приятный на вид мужчина – седой, лет шестидесяти, – конечно, далеко не самое худшее. И все-таки. Ведь что помогает нам лгать и делать гадости? Сознание того, что «все так делают – а я, что хуже (лучше) других?» И действительно, часто наши подлости со стороны выглядят как самозащита. Но бывают моменты, когда все очень даже ясно и никакие ссылки на обстоятельства просто не имеют цены. Разумеется, это особенно хорошо проявляется в мелочах (в крупном мы всегда очень заботимся о самозащите). По таким мелочам мы и можем – при желании – получить о себе некоторое, весьма приблизительное, конечно же, представление. Увидеть, так сказать, свой божественный облик.
Пустяковое происшествие это началось в Москве, около магазина рыболовных принадлежностей. Я как раз собирался выехать на рыбную ловлю весной, по последнему льду. Дело в том, что был перед этим у меня очень трудный и долгий рабочий период, я устал до чертиков и хотел как-то отвлечься. Не такой уж я страстный рыбак (это – в прошлом), но рыбная ловля хорошо отвлекает, тем более, если уехать подальше и на несколько дней. Вот я и решил поехать за несколько сот километров от Москвы. На Рыбинское море. И пришел в магазин покупать лески «Сатурн» и мормышки. И около магазина, где всегда вечером толпятся любители, увидел человека, который мне сразу понравился. Интеллигентный, очень живой, внимательный, культурный – ну просто великолепный мужчина лет шестидесяти. Звали его Николай Алексеевич. Родственная душа. Мы разговорились. Выяснилось, что и у него такой же период усталости и он хотел бы куда-нибудь подальше поехать, но вот не знает куда. Разумеется, я тут же посоветовал ему туда же, куда и я, но надо отдать мне должное все-таки – с самого начала попытался как-то удержаться на расстоянии. Прекрасный он был собеседник, в другое время я с удовольствием взял бы его в компанию, счел бы, как говорится, за честь, но ей богу же именно в этот раз мне так хотелось побыть одному. А был у меня на берегу Рыбинского моря знакомый дом – две старушки, у которых я уже останавливался однажды. И так я в воображении уже хорошо жил у них, коротая вечера за чаем при керосиновой лампе в полнейшем блаженном одиночестве! А тут – напарник, очень, ну просто на редкость симпатичный, однако же…