На земснаряде уже хозяйничали двое молодых мужчин – типичные ярославцы по говору, – рядом стояла их лодка. Увидев Серегу, они поздоровались и сказали, что «бензина дак нет» – кто-то нас опередил, – правда, есть масло. За бензином нужно-таки ехать во Львы. Взяли масло, а потом нас с Ниной попросили пересесть в лодку ярославцев, с нами сел один из них, а Серега с другим на Серегиной более быстроходной лодке поехали во Львы, оставив нас под дождем около земснаряда.
Я сказал, что, может быть, нам лучше высадиться на земснаряд – там все-таки есть где от дождя и ветра скрыться? – но ярославец, оставшийся с нами, сказал, что не стоит, что мы потихоньку будем передвигаться к фарватеру – Серега с его приятелем обернутся быстро.
Я посмотрел на Нину, и у меня сердце сжалось. Но я даже обнять ее не мог как следует, потому что рядом торчал этот ярославец. Дождь потихоньку барабанил по мутноватой полиэтиленовой пленке, и это бы ладно еще, но на открытом пространстве ветер пронизывал нас насквозь.
Мы потихоньку продвигались к фарватеру – путь, свободный от водорослей, здесь был, просто Серега его потерял. Ярославец отталкивался от дна шестом. Здесь было мелко, около метра, хотя от берега далеко. Так прошло еще около часу. А всего – с тех пор, как мы с Серегой отчалили – два с половиной. Я смотрел на Нину и не узнавал. Она сидела в моей куртке, сгорбившись, от великолепной прически ее ничего не осталось, губы слегка подрагивали, краска с ресниц уже почти совсем смылась, нарядная белая кофточка прилипла к телу, Господи боже мой, ну что же, ну что же делать?
– Хорошо, что хоть это есть, правда? – я показал на сверток, который высунулся из сумки.
– Да, – кивнула она, чуть не плача.
И мне, честно говоря, плакать хотелось.
Наконец сквозь шум ветра послышался стук мотора, и из-за береговых камышей вдалеке вынырнула долгожданная лодка. Мы пересели по-быстрому и теперь действительно помчались, опередив намного ярославцев.
– Теперь быстро! – бодро сказал Серега, и Нина немножечко ожила.
Дождь прекратился, но ветер стал еще сильнее, едва не унес полиэтилен, я посмотрел вверх и увидел, что по направлению к нам движется огромная сизая туча.
– Успеем? – крикнул я Сереге, кивнув на тучу.
– Успеем! – коротко сказал он. – Она стороной пройдет.
Но я-то видел, куда она движется. На этот раз мы действительно быстро домчались до острова, минут за десять, Серега лихо обогнул его и причалил с подветренной стороны. Остров был низкий и плоский, маленький – метров сто в поперечнике, – он действительно порос густым камышом. Там, где мы причалили, была довольно уютная бухточка, даже отдаленное подобие пляжа, в других обстоятельствах можно было бы даже и искупаться. Сейчас, правда, об этом было страшно подумать.
Мы высадились – как приятно было наконец разогнуться! – и быстро расстелили полиэтилен. Туча неудержимо приближалась, стало темнеть, ветер немного утих. Нина деловито резала огурцы, хлеб, помидоры, колбасу, раскладывала все это, я достал кружки, Серега откупоривал бутылку. Несмотря на то, что Нина несколько оживилась, она была просто неузнаваема – ничего общего с той очаровательной девушкой, что была утром, потом в музее. И мне прямо рыдать хотелось, но, ей же богу, не потому, что интимной встречи не получилось. Что-то другое, не понимаю даже что.
Наконец, мы уселись, Серега быстро и умело разлил, я – самый старший в этой компании – пил гораздо более неуверенно и церемонно, туча совсем накрыла нас, но дождя пока не было. Серега разлил остатки.
Мы дружно жевали, хрустели огурцом, а Серега – отличный все-таки парень, помор, он ведь и под дождем и ветром в своей тельняшке не дрогнул! – начал скороговоркой что-то рассказывать. Рассказ его был удивительный – быстрый, бессистемный, какой-то хаос, бесконечные «поэ» и этакие, «эмоционально выразительные слова», то есть попросту матерщина, но чувствовалось, что это рвется душа. Я даже не все понимал – настолько у него было неважно с дикцией, да еще он торопился, – лишь постепенно начало доходить до меня содержание, смысл. И – граждане вы мои! – до чего же это был странный смысл. Он говорил о том, что кто-то «попал», а кто-то недавно «освободился», что раньше компания у них была лучше, а теперь хуже, но все ж таки ничего, что они здорово однажды кому-то «дали», а один эпизод уж и совсем дикий – как избивали они какого-то заводского парня, чем-то задевшего их.
– Там тетка проходила, поэ, а мы его канаем, поэ, а он свалился уже, кровища, а она кричит, вы чего, говорит, делаете, он же умрет, а мы-то знали, поэ, иди, говорим, пока цела, поэ, дали еще ему, он уже так – ы! ы!.. – видим, правда, кончается, оставили, поэ, но ничего, отлежался, конечно, и не донес никуда, тетка, правда, пожаловалась, но его вызвали, а он сказал, ничего не было, просто упал, ушибся, поэ, ничего парень попался, зато к нам уже заводские не приставали никогда, уважали нас, поэ, а вообще раньше компания у нас лучше была, но вот вернется, освободится кое-кто…