И совершенно канареечная, медовая сухая трава чуть выше – на небольшом плоскогорье. Высокие, стройные, нигде не сломанные стебли и длинные ленты листьев, ласково качаемые теплым ветром – сухие, легкие волны.
Осторожно, медленно спускаемся в Рай…
И ведь закрыто со всех сторон! Только поросшие скумпией отроги с одной стороны и белая меловая скала с другой…
– Потрясающе! – восхищаюсь я.
– Да, просто слов нет, – отвечает она.
– Давай?
– Давай. Раздевайся, милая. И – вон туда… Рядом с тем камнем, видишь?
Скорее, скорее… Здесь, в Крыму, погода, конечно, не та, что в Средней России, здесь и в начале октября может быть весь день солнечный, теплый, но вдруг… Красота – явление хрупкое, ее нужно ловить, запечатлевать скорее, скорее, пока что-нибудь не помешало. Запечатлеть навсегда! Ведь мало ли…
Быстро, привычно она скидывает с себя все, оставаясь в волшебной прелести своей наготы, а я тем временем достаю фотоаппарат, видеокамеру…
– Милая, вон у того куста, пожалуйста… И рядом с тем камнем… А присесть на него можешь?… И около этого откоса, ладно?
Ей самой интересно, она делает все, что я прошу, она улыбается – счастлива… Первые кадры, обязательно, на всякий случай – сразу, мало ли что. Жизнь научила: потом не бывает!
Наконец, находим чистое место среди кустиков и камней – гладкий, белый слежавшийся мелкий песок, – кладем все, садимся, осматриваемся, радостные. Легкое угощение, легкое вино, яблоки, виноград, помидоры… Мы – дома, Боже, мы – дома! Как же здесь хорошо…
– Милая, вот здесь еще, пожалуйста, ладно? – все-таки говорю я. – И вот там, ладно? Смотри, какое чудо…
Сколько снято уже, а все не устаю удивляться. Как совершенны творения твои, Природа! О, Аполлон! О, Афродита… Ну какому художнику-человеку по силам создать столь совершенное все! Голубовато-стальная, остро-бугристая стена скалы, прислонившееся к ней беззащитное, трепетное девичье тело со слегка вскинутыми руками – словно у «Стены плача», – а внизу, у подножия и на переднем плане – рубиновая полоса скумпии. Но это не кровь, нет, это – роскошь природы, и, конечно же, энергетическая подпитка беззащитного тела девушки любовью – от Земли-матери! И не Плач это никакой вовсе, нет, это – радость, благодарность, преклоненье, восторг! А уж как восторгаюсь я…
И вот – ее танец около экзотического деревца с живописно изогнутым корявым стволом и ослепительно красной листвой – музыка движений, песня Творения Божьего, песня Жизни!
Потом мы взбираемся на плоскогорье, и она идет медленно, словно плывет, раздвигая руками стройные стебли высокой травы…
Загорелая, стройная, идеально сложенная – словно порождение этих алых кущ, медовой травы, кривых, извилистых ветвей, тонких стволов… И гор, и камней, и песка, и воздуха, и далекого моря, и солнца… Главная часть – центр! – совершеннейшей этой картины!
И, наконец, – отрешенная медитация у ослепительного, облитого солнцем мелового откоса…
А на одном из немногих пока что зеленых кустиков на дне роскошного рубинового оазиса – изумрудный богомол, спокойно повернувший в мою сторону свой удивленный треугольный глазастый лик, когда я приблизился с видеокамерой… И так же спокойно отвернулся он от меня, полностью убежденный в отсутствии у меня агрессивных намерений…
– Ты прав, глазастый, ты прав, – вслух сказал я, а он и не шевельнулся.
– А вон бабочка, смотри! – крикнула моя любимая весело. – А там еще одна, смотри-смотри!
– Вижу, милая, конечно, вижу.
Чуть выше – ломаная линия гор, а над ними – пронзительно синее небо и – солнце… И птицы. Две больших, медленно кружащихся птицы – коршуны или черные вороны…
А в нижнем створе нашего уютного роскошного убежища – далекая сияющая бирюзовая полоска моря, ненавязчиво напоминающая о себе…
Бессмертье – в памяти! – эти слова я придумал когда-то сам, когда в одиночку путешествовал на велосипеде и, восторгаясь окружающими картинами, вынужден был их покидать, проезжая. Именно, именно… Это и есть бессмертие – наша ПАМЯТЬ!
Наснимал столько, что кассета закончилась. Ну, а потом… О, Господи, сколько же таинственной радости заключено в наших телах! Это – святое… Это сказочный, щедрый подарок Природы, Бога… И мы, конечно же, освятили своим восторгом, своей Песнью Песней, нашу долину. Которую так и назвали – Райская.
И ведь за один такой день можно отдать столько… А дней таких у нас с Ней было много, много…
Конечно, я потом сделал фильм. Я смонтировал его в двух вариантах и под разную музыку. Под прекрасную музыку! И на экране, и в памяти нашей все выглядит даже не менее выразительно, чем тогда, в том сущем Раю…