Как много раз я мечтал покинуть этот город. Как много раз мы заводили разговор об этом с Тессой. Она была не против переезда, всегда соглашалась с моими порывами продать нашу квартирку на улице Милана Бонзо и умчаться прочь, куда-нибудь к морю или к подножью Грозового хребта. Мы мечтали построить домик подальше от широких трактов и железнодорожных путей, подальше от шума и суеты крупных городов. Я бы смог спокойно продолжать писать книги, а она свои песни - ведь для творчества не имеет значение, где ты находишься. Там мы наконец смогли бы завести детей: двоих, а может, и троих. И лишь иногда, всей семьёй, выбирались бы в цивилизацию. Однако, этим планам не суждено было свершиться. На протяжении тех семи лет, что мы с Тессой пробыли вместе, я регулярно заводил об этом разговор, но дальше слов дело так и не пошло. Нам вечно что-то мешало, какие-то проблемы и заботы всё вставали на пути. И казалось, что вот-вот мы всё закончим, этим летом или осенью, ну, в крайнем случае, зимой, и уедем. Но мы так и не покинули нашу квартирку на улице проклятого Милана Бонзо, остались в ней до самой смерти Тессы. Я продолжаю жить там и по сей день, уже не тешась мыслями о переезде в глушь. В нём, как и во всем остальном в моей жизни, не было больше смысла без Тессы.
Выйдя за кованные, черные ворота западного кладбища Мистрейда, я тут же оказался на оживленной улице. Словно эти массивные ворота были порталом между двумя различными мирами. С той стороны лежала страна мертвых, где царили тишина, спокойствие и скорбь, а здесь, с этой стороны, простирался мир живых, и в нём начинался новый день. Громко цокая копытами по камню, услужливые лошади везли в повозках, колясках, каретах и кэбах спешащих по своим неотложным делам жителей Мистрейда. Через улицу, прямо напротив кладбищенских ворот, только начала свою работу цветочная мастерская «Тетушки Розы», на двери которой была прибита табличка, заманивающая покупателей очень низкими ценами на ритуальные венки, корзинки и букеты. Дальше по улице располагались ателье, маленькая табачная лавка и кондитерский магазинчик, из которого доносился чарующий сладковатый аромат свежей выпечки и сладостей. Мимо всего этого бежал мальчик в тоненькой серой курточке и с толстой сумкой на ремне, из которой торчали свернутые газеты. Одной газетой в руках он размахивал и кричал:
– Столичный вестник! Столичный вестник! Узнайте о пожаре в особняке Стриксов! Столичный вестник! Не пропустите! Тина Годвин посетила Мистрейд и дала эксклюзивное интервью нашей редакции! Столичный вестник! Купите газету и узнайте, когда же Вильгельм Цингулат продемонстрирует свой новейший летательный аппарат! Столичный вестник!
Парнишка практически столкнулся с высоким мужчиной в сером клетчатом пальто. Тот остановил мальчика, быстро протянул ему несколько монет и, получив взамен газету, скрылся в табачной лавке. Парнишка побежал дальше, продолжая громко выкрикивать заголовки сегодняшнего выпуска «Столичного Вестника», главной и, возможно, самой лживой газеты Мистрейда.
Мимо меня, хихикая и о чём-то шумно перешептываясь, пробежала толпа студенток в белых юбочках и синих пиджачках, словно стайка потревоженных птиц. Держа в руках широкие папки и тубусы, они спешили на занятия в художественную школу искусств имени благодетеля Ришара, что располагалась за углом, и не обратили на меня никакого внимания. Равно, как и все прочие прохожие на этой улице. Поглощенные своими собственными проблема и раздумьями, они не замечали покинувшего кладбище человека, бережно несущего на руках что-то (или кого-то) завёрнутое в пальто. Так уж заведено в этом чудном городе. Если произошло что-то значимое, то люди прочитают об этом в газете за завтраком, во время обеда или после ужина. А если ничего важного не происходит, то и тратить на это время совершенно не стоит. Куда важнее подумать о собственных заботах. Я не осуждаю и не виню жителей Мистрейда – не подумайте, сам за годы жизни в этом городе изрядно очерствел и стал невнимателен. Но иногда становится действительно смешно наблюдать за тем, как горожане попадают в самые нелепые ситуации лишь по причине собственной незаинтересованности окружающим миром и отсутствия какого-либо желания элементарно смотреть по сторонам.
Выйдя на дорогу, я громко свистнул и поднял вверх правую руку. Один из кэбов тут же свернул в мою сторону и, резко сбросив скорость, остановился. Лошадь фыркала, недовольная такой резкой сменой курса.
– Янтарная улица, 25, – громко провозгласил я, поднимая глаза на кучера.
– Два сильверена, сэр, – ответил мне бородатый мужчина в черном цилиндре.