Вновь виновато опускаю взор, киваю покорно головой.
Стук в дверь. Отчаянное Лильки:
- Борис Федорович!..
- А сейчас мне, Лесь, пора… прости, но дела зовут. И тот факт, что я иду в баню с друзьями – никак не значит, что я иду туда тра**ться. Минимум – по**здеть, максимум – побухать и подраться, - шаг ближе, обнял, притянул к себе. Поцелуй в макушку. Тихим, ласковым шепотом: - Теперь ты у меня есть… и на*** мне какие-то шмары? Мне не шестнадцать, что у меня чешется… и хочется хотя бы кому-то присунуть, или всё перепробовать. Нет, давно уже перегуляно, и до одури перенасыщено. Везде одно и то же. Другое дело – что-то… серьезное, семья.
И снова стук, гул, что волной уже превращался в бешенство за дверью.
- От, с*ки неугомонные, - ржет пристыжено. – Ладно, родная моя… Давай. Вечером наберу, потрещим еще. А пока иди – тебе пора.
- Я буду ждать.
Сел в кресло. Я к двери… провернуть замок, дернуть на себя полотно – пропустить ораву взбешенных зябликов. Больше десятка, уставших стоять, ждать, раздраженных мужиков ввалилось внутрь. Это вы еще в наших очередях соцслужб не стояли, гады зажравшиеся!
И вот он, момент. Едва ринулась к двери, как вдруг кто-то тут же перехватил меня за руку. Оборачиваюсь – Киселев. Напор на меня – оба вываливаемся за дверь, в приемную.
Живо прикрыл полотно, сдерживая галдеж. Глаза в глаза:
- А ты че здесь делаешь?
- Привет, - нехотя, раздраженно язвлю. Шумный вздох. – На работу устраиваюсь.
- Почему ко мне не зашла?
Нахмурилась. Думала, было, еще соврать – но… реально, за**алась… всех огораживать, холить:
- Киселев, - озлобленно гаркаю, - че те надо? У вас совещание? Вот и пи**уй на него!
- В смысле? – выпучил на меня свои очи. – И, вообще, че ты со мной так разговариваешь?
- Да за**ал ты меня! – шаг ближе, тихо, в лицо: - Че ты ко мне вяжешься? Ну, сделка это была! Сделка! Когда ты это поймешь? Ради тебя старалась!
- И че терь? С тобой даже поговорить нельзя?
- О чем? Всё и так на мази.
- Хотя бы об этом… почему все так стало.
- *** нужный от****ла – и всё.
Округлил, огорошенный, очи, секунды - и закивал вдруг головой:
- Кузнецов, да?
Нервно цыкнула, раздраженно пустив глаза под лоб. Шумный вздох. Едва не срываясь на крик, рычу:
- Ничего не было, Киселёв! Словами достучалась – и всё!
- А, - кивает головой, а на губах – жестокая, болезненная ухмылка, презрительный взгляд: - Потому сейчас без лифа и трусов, да?
Скользящий взгляд по моему телу – его, мой (вторя).
Взгляд в лицо. Очи в очи:
- Шалава ты конченная…
- Иди ты на***, Артемушка! Я тебя из тюрьмы вытаскивала, а не семью с тобой создавала! И ты знал это, знал с самого начала!
- И тра**лась ты со мной… тоже? … из-за тюрьмы? Из-за жалости, или вины? А?
Обмерла я, прибитая неожиданной правдой. Молчу позорно. Не знаю даже, что толковое выдать в ответ.
- Понятно всё с тобой, - внезапно гаркает. Резвый разворот – к двери босса.
- Артем, стой! – живо кидаюсь вслед, попытка схватить за руку, но тут же увиливает.
Уверенно дернул на себя полотно и молнией скрылся в кабинете, с лязгом пресекая мне следом путь.
Глава 19. «Гоп»
Глава 19. «Гоп»
***
Прийти домой и завалиться в постель. Дурные, шальные мысли… То Киселёв (совесть грызущая за него), то Боря. Вновь Боря… Всепоглощающий Боря. Сладкий, страстный, безмерно желанный Боря… и так - пока не уснуть от отчаяния и боли, от горечи и обиды.
Ждать, опять ждать… и неизвестно еще сколько.
…
Но внезапно звонок, привычная мелодия, отчего сразу реагирую, соображаю. Нащупать телефон и принять вызов:
- Да? – сухо, охрипло, едва внятно.