— Ну, по сравнению с тем, что мы видим сейчас…
Лед был сломан. Тимур откинулся на спинку стула, гадая, устраивает ли его отстраненно-академический тон, за который не без облегчения спрятались все присутствующие.
В общем, ужин прошел легко и приятно. Просто на удивление. Кимико, как стало ясно довольно скоро, поддерживать интересную всем беседу могла и без наводящих подсказок. Урожденная княжна Фудзивара умела сказать что-то уместное и неглупое практически на любую предложенную тему. Разговор довольно быстро свернул на славянскую историю доколонизационной эры (дед Богдан заставил даже высокородную госпожу рассмеяться своим рассказом о жизни славных предков). Затем каким-то неясным необразованному варвару логическим скачком они перешли к ангельским войнам.
Тут Кимико позволила себе даже вступить в спор (очень чинный и подкрепленный ссылками на источники) со Светланой. Тимур довольно скептически наблюдал за дискутирующими о военной тактике женщинами. Надо будет как-то намекнуть высокородной госпоже, что собеседница ее — ветеран тех самых битв, о подоплеке которых они сейчас так мило не соглашаются. Тетя Света имела статус национального героя Аканы. И была объявлена военной преступницей как минимум на трех мирах метрополии (что-то связанное с бомбардировками Омеги Центавра). Нельзя было не признать, что в обсуждаемом вопросе госпожа полковник Ватари разбиралась.
Милава сияла ясными доброжелательными глазами. Тимур заметил, как пристально наблюдала она за Кими. Как будто невзначай упомянула Милорада. Высокородная госпожа произнесла соответствующие поздравления, поднесла к губам бокал. Мила с улыбкой предложила взглянуть на сына. Ухватив чеканно сдержанную гостью за запястье, потянула ее наверх.
Светлана и Йерена тоже поднялись. Тимур, не замечая прозрачных намеков, отправился вслед за женщинами.
Но в целом это был хороший, мягкий вечер. Никто не задал ни одного щекотливого, ставящего в неловкое положение вопроса. Никто никого напрямую не оскорбил.
Стефан даже не взглянул на лежащую неподалеку потертую гитару. С тем же успехом он мог в лицо бросить гостье: «Ты враг нам».
Уходя из окутанного соловьиными трелями, точно плывущего в темноте дворянского поместья, Железный Неко держал спину очень прямо. Под ставшими знакомыми сводами домашних владений Тимур провел жену в их общую гостиную. Налил ей чаю с медом и сжатым антивирусным комплексом. Принялся удалять следящую программу, мастерски навешанную на ее операционную систему.
— Мне очень жаль, господин, супруг мой.
— Вы сделали, что могли, госпожа. Это я должен просить прощения за… за все.
А «всего» оказалось гораздо больше, чем он думал, направляя планер к ее поместью. И с каждым днем лишь прибывало.
Не зная тонкостей и приличий, советник Канеко не мог решить, было ли самоустранение Кимико от политической свары ее личным выбором или следованием какому-то очередному неписаному закону.
Волну общественного интереса и публикаций в прессе благородная дама, казалось, просто не замечала, полностью отдав инициативу супругу и пресс-секретарю клана Фудзивара. Если бы фильтры Тимура не фиксировали в ее личном ящике тысячи писем с угрозами, оскорблениями, вирусами и обвинениями, можно было бы решить, что вдова Кикути и не в курсе, сколь неоднозначную реакцию вызвало ее поспешное замужество.
Население Аканы, казалось, просто не знало, что думать о столь неожиданном повороте. Впрочем, отсутствие твердой позиции явно не мешало обывателям авторитетно порицать, в целом не одобрять и вообще сокрушаться о падении нравов. Будто на планете, стоящей на пороге серьезного кризиса, больше обсудить нечего! Даже те, кто готов был зубами вырвать горло Нобору, считали себя вправе обвинять его невесту, официально расторгшую помолвку, в предательстве. Непреклонные радикалы, считавшие Тимура безупречным героем и человеком-добившимся-всего-своими-силами, вдруг обнаружили дремучий консерватизм, бубня что-то о неуместности смешения чистой крови Фудзивара с запятнанной варварством кадетской линией Канеко.
Но даже столь абсурдная критика была предпочтительней так называемой «поддержки». Тимуру оставалось лишь извиняться, глядя, как каменеет лицо седовласого сетевика Такахаси, в сотый раз отправляющего официальный пресс-релиз в ответ на вопросы об «объединении враждующих сторон», «прекращении кровной вражды одним из двух возможных способов» и «беспринципном, святотатственном, но гениальном пиар-ходе».