Огонь Дьюдни был давлением, которое угрожало вдавить ее в землю, как гвоздь в мягкий лес, и ее позвоночник просил остановиться, остановиться сейчас, прежде чем он щелкнул. Она непроизвольно отступила назад, чтобы сохранить равновесие, и ее нога прижалась к чему-то мягкому. Стратфорд. Ее дорогой друг, который принял ее аргументы и умер за нее, и ее мгновенная печаль превратилась в гнев. Если бы она сдалась, если бы она позволила Дьюдни уничтожить cебя, он бы умер просто так. Она позволила этому гневу превратиться в ярость, вылиться из нее, и теперь Дьюдни, шатался под давлением ее атаки.
Тогда огонь наполнил ее, и она поняла его безумие и страх, который его подталкивал, узнала, как он убил свою семью, когда он проявлялся не случайно, а благодаря любви к своей силе и удовольствию слышать, как люди кричат, когда их плоть срывалась с костей. Она слышала, как он смеялся, несложный, радостный, безумный звук, и его огонь простирался вокруг нее, как океанская волна, которая кипела и обжигала ее. Она сжала зубы в крике. Она не могла позволить его огню сжечь ее.
Элинор прижалась сильнее, подпитывая свой огонь болью и скорбью, желая, гореть больше, чем когда-либо раньше, и она оставила все эмоции, пока огонь не стал всем, что было. В какой-то момент Элинор забыла, почему так важно, уничтожить эту крошечную фигуру перед ней, потому что огонь стал всем, что имело значение.
Неожиданно давление его атаки исчезло, черный огонь исчез, и, к ее потрясению, он открылся огню и позволил сжечь себя. Он снова засмеялся, и она почувствовала его глубокое облегчение и радость от освобождения от безумия, которое жило внутри него так же, как и огонь. Затем он исчез, и ее огонь сжег только пустую раковину, пока она не превратилась в золу и расколотые кости.
Когда ее цель исчезла, Элинор пришла в себя, покачиваясь от усталости. Она не смогла удержать свой огонь, который истощался и рассеивался на ветру, который перемешивал пепел останков Дьюдни. Она посмотрела вниз и увидела, что большая часть левой руки Стратфорда была сожжена. Ну, она ему больше не нужна. Девушка поняла, что обнажена и слишком устала, чтобы заботиться об этом.
Она посмотрела через гавань и увидела, что пиратские корабли отходят. Самый большой корабль - это должен быть корабль Эванса, не так ли? - ближе к ней. Слезы текли по щекам. Элинор так устала, слишком устала, чтобы делать то, ради чего она приехала, и жертва Стратфорда была напрасна.
«Используйте свой потенциал, мисс Пемброук,» - слова Рамси всплыли ее памяти. Он был бы в ярости, если бы узнал, что она так быстро сдалась. Нет, хуже, он был бы разочарован, и она не могла этого вынести, даже если он и думал, что она оружие. Элинор привлекла ресурсы, о которых не знала, пока не открыла их, и пусть огонь снова начал накапливаться, пока не стал горячим и ярким. Затем она выпустила его на корабли.
Все семь пиратских кораблей занялись пламенем, паруса, корпуса, палубы, от корабля Эванса до самого дальнего, тот, чья команда могла видеть, что он садится на один из захваченных кораблей ВМФ. Она разожгла этот огонь настолько сильно, стараясь, чтобы не пострадал ни один корабль ВМФ, и создала воображаемую стену между ними, которая не пропускала даже тепла.
Мужчины пытались потушить ее, и она презрительно кричала им, потому что она была огнем, и они не могли тронуть ее. Она знала, что ее человеческое тело снова горит всеми этими драгоценными красками, которые вспыхивали перед глазами, ослепляя ее, но она чувствовала каждый дюйм своего расширенного огненного тела и смеялась, потому что взгляд был неактуальным, слух был неважным, все, что имело значение, было огнем.
Судно скрипело под громадным давлением, с которым она прислонилась к нему, и почувствовала, как изгиб планки, и щелкнул, и скрипнул, прежде чем полностью поглотила его, бросая крошечные тела в волны, не преследуя их. Где-то в огне, который был у нее в голове, она вспомнила, что важны корабли и пушки, которые они несли.
Она сосредоточилась на другом корабле и заставила металл, бывший когда-то пушками, течь красным и золотым, растворять в лужах все, чего они касались. Почувствовала, как паруса развалились, и снова засмеялась, потому что никогда не испытывала такого сильного удовольствия, такой радости от своего таланта, и хотела большего. Она снова набросилась на резервы, обнаружила оружейный склад и заставила его взорваться, как тысяча пушек сразу. Дым взрыва ласкал ее отдаленное тело, с жаром, изливающимся из нее, она создала сквозняки, которые заставляли этот дым закручиваться и течь в темноту.