Ей нужно было перестать лгать самой себе.
Девушка погасила фонарь и лежала в теплой темноте, наслаждаясь движением гамака и непонятным бормотанием голосов, которые были так же хороши, как колыбельная, и, в конце концов, уснула.
Глав
четырнадцатая, в которой Элинор больше не единственная Поджигающая
Звук колокольчиков и топот бегающих ног разбудил Элинор, ей пришлось ухватиться за гамак, чтобы не упасть на пол. Кто-то стукнул о стену рядом с дверью.
- Завтрак! - позвал мужчина.
Элинор зажмурилась, чтобы избавиться от смятения. Она на «Славном», куда назначена в команду Кроуфорда. Девушка должна была надеть брюки. Она выкатилась из гамака, немного спотыкаясь, и зажгла фонарь. Нет, это не был ночной кошмар. Она все еще была в своей крошечной каюте на «Славном».
Она сняла ночную сорочку и оделась в новую одежду. Застегивать молнию брюк было сложнее, чем она себе представляла, но кроме этого, мужскую одежду оказалось гораздо легче надеть, чем платье, и, конечно же, легче, чем пытаться влезть в нижнюю рубашку.
Она надела шляпу на голову, обула ботинки - те, что Фишер передал ей, будто ноги зажали в кожаные коробки, - и постояла немного с закрытыми глазами, пытаясь расслабиться. Грудь сдавило тяжелой тканью слишком большого жилета, ноги, выставленные на всеобщее обозрение, - она почувствовала себя униженной. Это было частью плана Кроуфорда, чтобы держать ее слабой, чтобы она была более восприимчива к его приказам? Ей захотелось выйти из каюты в своей одежде. Она потерла ладони о ноги, обтянутые грубой, толстой тканью, которая была, конечно, сделана не из ее нижнего белья, и, сделав еще несколько глубоких вдохов, открыла дверь.
Утром было меньше офицеров, чем прошлой ночью, и только половина из них взглянула на нее. Один из них молча предложил ей миску и протянул большую ложку, лежащую в горшке с густой овсяной кашей. Раньше она никогда не пробовала этого, хотя видела, как мужчины едят на борту «Афины». Элинор положила себе маленькую порцию, и была очень удивлена, когда тот же самый человек зачерпнул большую ложку из горшка.
- Позже вы проголодаетесь, - произнес он грубым голосом, сел и начал заталкивать кашу в рот, как бы опасаясь, что кто-то может попытаться отобрать у него.
Элинор села и начала есть более изысканно. Это была клейкая и мягкая, слегка солоноватая, усеянная кое-где шелухой, превратившаяся от длительной варки в пасту, каша. Она съела и постаралась не думать о завтраке, который был у нее на «Афине», и решила, что никогда не находила антагонизм Дольфа в неприязни. Тишина, в которой эти люди ели, была гнетущей, и ей было трудно поглощать пищу.
Когда в миске осталось всего несколько ложек, Фишер появился в дверях и сказал:
- Мисс Пемброук, капитан хотел бы видеть вас сейчас.
Элинор с благодарностью оставила свою миску и последовала за ним вверх по лестнице на главную палубу, где их встретил пожилой мужчина в очках, прикрепленных к ленте, которая крутилась вокруг его шеи и спускалась сверху. Он взглянул на Элинор сверху вниз, нахмурив брови, затем пожал плечами и толкнул Фишера вперед, чтобы войти в большую каюту перед ними.
Это было серое утро. Солнечный свет, рассеянный тяжелыми облаками, слабо проникал в большую каюту, которую тускло освещали фонари. Кроуфорд сидел на трехместном диване так же, как и накануне вечером, словно никогда не покидал его. Перед ним стоял низкий столик, на котором лежали документы, капитан подписывал некоторые из них и сортировал в аккуратные стопки на сиденье справа от него. Он проигнорировал их появление, и Фишер не пытался привлечь его внимание, поэтому Элинор предположила, что он знает об их присутствии и просто демонстрирует свою власть.
Элинор украдкой наблюдала за пожилым мужчиной, который подошел к окну и смотрел вдаль, сложив руки за спину. Может ли он быть другим Поджигающим? Ей еще предстояло встретиться с ним лично. Столкновение с кем-то в бою не считается. Волосы мужчины были седыми и спускались со лба, создавая образ кита, поднимающегося из глубин. Он был одет в такую же темно-серую одежду, как и Элинор, но его жилет застегивался на одну пуговицу.
Дверь снова открылась, впуская еще двух мужчин одетых, как и Элинор. Один был моложе ее со спутанными ярко-рыжими волосами, спадающими на спину. Девушка еле удержалась от того, чтобы предложить ему расческу. Другой был полнее и старше, с массивными челюстями и каштановыми бакенбардами, которые практически закрывали его рот. Они оба уставились на Элинор, хотя юноша быстро отвернулся, а пожилой человек поджал губы. Она настороженно смотрела на него. Он выглядел и двигался, как человек с такой самоуверенностью, что ему даже в голову не приходило, что кто-то может не согласиться с его мнением. Он считал, что у него есть право делать всем замечания, которые всегда были, неизменно истинными. Элинор знала, что держится с достоинством. Она научилась этому от отца.