Элинор схватила свою добычу. Гладкая скорлупа ореха была еще зеленой, и она не чувствовала своеобразного кокосового аромата. Девушка постучала по нему костяшками пальцев и услышала эхо. Как же его открыть? Она спустилась по пляжу, пока не добралась до каменистого берега, внимательно осматриваясь. Все камни выглядели гладкими, но была опасность позрезать ногу, наступив на острый камень, что могло иметь последствия, без возможности обработки пореза. Это заставило ее задуматься, не возникнет ли заражения от раны на ее руке, но она отогнала эту мысль.
В дальнем конце, где начинался скалистый хребет, находилась мелкая заводь, которая была ниже отметки прилива, сглаженная вековыми волнами. Она подняла кокос над головой и бросила его на камень так сильно, как только могла.
Кокосовый орех подпрыгнул и покатился к волнам. Элинор вскрикнула и нырнула, чтобы вытащить его, прижав к груди. Изучив кокос, обнаружила тонкую трещину, которая немного расширилась, когда она потянула ее ногтями. Но солнце уже село, и если она попытается снова бросить его, то почти наверняка потеряет плод. Вздохнув, Элинор взяла кокос подмышку и поплелась обратно к пальме. Она отломала большую ветку и потащила обратно ее вниз по пляжу, а затем подожгла.
Треск и тепло огня успокоили ее разочарование и страх, и на мгновение девушка забыла о своем голоде настолько, что захотела лечь нагишом в середину огня и позволить всем ее переживаниям сгореть. Но, встряхнув головой, отогнала эту мысль. Оглядевшись еще раз, Элинор заметила скалу, чуть выше её талии. Девушка заметила, что верх камня находился выше отметки прилива и был зубчатым, а местами имел острый узкий край, как топор. Элинор высоко подняла кокосовый орех, а затем стукнула его об один из этих зазубрин.
На сей раз образовавшаяся трещина расширилась на столько, что можно было вставить пальцы и раздвинуть края. Она победоносно разорвала оболочку, чтобы обнаружить вторую, более твердую.
Элинор уставилась на орех, затем, крича, била его о камень, снова и снова, пока с громким треском он не раскололся, пролив тонкую струю водянистой жидкости вниз по скале. Она схватила его, вылизывая и высасывая внутренности, с облегчением сглотнув то, что осталось от сладкой воды. Затем вгрызлась в мягкие, почти студенистые внутренности и съела столько, сколько смогла. Это не вызвало чувства насыщения, но облегчило глубокую боль в животе и появилось желание уснуть.
«Нет, я не должна спать. Мне нужно послать сигнал.»
Она вернулась к деревьям и в свете горящей ветки осмотрела пальмы. Их было так много. Она выбрала самую высокую, с толстыми зелеными листьями размером с ее руку, отступила назад и подожгла ее. Пламя медленно распространялось над лесом, пока дерево пылало высоко и ярко, наполняя воздух облаками дыма. Ей потребовалось некоторое усилие, чтобы пламя не распространилось на другие деревья, но, в конце концов, она нашла форму для огня, которая держала его изолированным на этом единственном дереве. Элинор позволила ему гореть, пока искала убежище и не находила ничего по-настоящему подходящего. Ей просто нужно переночевать под открытым небом в течение одной ночи, а утром можно продолжить исследовать остров.
Она зажгла огонь на другой ладони и села на берегу возле горящего дерева, любуясь его красотой. Воздух был наполнен запахом древесного дыма и сладким запахом, который исходил от уникального дерева. Элинор надеялась, что оно не было каким-то особо ценным видом - нет, ему не позволили бы разрастись, если бы кто-то мог получить прибыль.
Она поймала себя на том, что стала засыпать и начала ходить, чтобы не уснуть, потирая руки и постанывая от боли, когда вновь затронула рану на руке. Кровотечение остановилось, отчасти потому, что ее рукав прилип к порезу. Элинор разорвала материю, пока не освободилась от рукава, морщась, когда отрывала ее от раны, затем неловко забинтовала руку, используя зубы, чтобы помочь закрепить узел.
Она повертела рукой, проверяя повязку. Это напомнило ей о том, как Рамси вошел в ее спальню после битвы, его рукав был в крови, и рассказал об убийстве и таланте и о том, что все это значило, и ей хотелось, чтобы он был рядом с ней, чтобы она не была так ужасно одинока. Одиночество, страх и боль поразили ее, как нарастающий поток, пытаясь раздавить, и девушка сжалась в комок и плакала, пока не кончились слезы, онемев от усталости и засыпая.