Минуты прошли, полчаса, час. Паруса превратились в корабли: все еще крошечные, но даже Элинор могла видеть их отчетливо. Её мочевой пузырь был полон. Ей отчаянно нужен был туалет. Она еще немного задержалась, затем бросилась в каюту, надеясь избежать взгляда Рамси. Облегченная, Элинор быстро вернулась на свой пост. Корабли не стали ближе. Как далеко она могла зайти? Не так уж далеко, решила она после некоторого внутреннего созерцания. И Рамси сказал ждатьего команды.
Она повернулась, прислонившись к спасительному рельсу, наблюдала за людьми за рулем. Бомонт встал, откинув назад голову, показывая, что он разговаривает с кем-то. Рамси шагал по квартердеку, иногда консультируясь с Брауном, разговаривая с рулевым или глядя в подзорную трубу. Ожидание приводило к тому, что ее желудок свернулся, хотя ему нечего было свертывать, потому что полдень пришел и ушел без еды. Она была голодна.
Прошло много времени. Теперь корабли подплыли достаточно близко, и она была уверена, что при необходимости может сжечь их. Элинор оглянулась на Рамси, но он не обращал на нее никакого внимания. Скоро, скоро, скоро. Чего он ждал? Пираты не нападали на них - предположим, что это просто купеческий конвой? Нападение на них преждевременно может быть катастрофическим. Ожидание их атаки может быть фатальным. Она снова вцепилась в поручни и стала ждать, когда руки снова загорятся, но ничего не произошло.
Среди четырех бермудских шлюпов находились два больших корабля, оба меньше, чем «Афина», но все еще значительных. У них были закрыты порты с пушками, потому что борты корабля были отделаны сплошными белыми досками, окрашенными красным цветом. Были ли эти пиратские цвета? Разве пираты не ходят под черными или красными флагами с ужасающими изображениями на них? Почувствовав запах дыма, Элинор выругалась, а затем прижала горящую руку ко рту. Огонь не повредил ее лицо. Это было ужасное время для таланта проявить новый и тревожный аспект.
Внезапно на палубах других кораблей загорелись вспышки света, затем раздался пушечный залп. Ядра свистели по воздуху, не дотягивая до кормы «Афины», но фок-мачта загорелась. Черные флаги с белыми черепами и песочными часами взмыли вверх над двумя большими кораблями, когда открылись порты, открывая зияющие рты рядов пушек.
- Поднимите флаг! - закричал Рамси, - Мисс Пемброук! Сейчас!
Элинор поднялась на сцену перед ней, устремила взгляд на свои цели и охватила море огнем.
Глава одиннадцатая, в которой Элинор демонстрирует свой талант невольной аудитории
Все четыре мачты шлюпов загорелись сразу, превратившись в золотисто-красные столбы огня, устремившихся в безоблачное небо. В течение почти минуты их не тушили. Затем Элинор почувствовала напряжение, отвлекающее ее внимание, и поняла, что экипажи пытаются убрать огонь. Она потушила фок-мачту «Афины» и попыталась увеличить силу своего огня, но быстро обнаружила, что не может одновременно контролировать все четыре пожара, а также тушить тех, кого пытался сжечь вражеский Поджигающий. Элинор едва могла защитить свои огни от ведер воды и брызг странной жидкости, которая выталкивала то, чего касалась.
Поэтому она изменила тактику. Элинор оставила три огня, не контролируя их, а все свое внимание уделяла защите «Афины». Остальной частью сознания сосредоточилась на четвертом корабле, ближайшем к ним. Она заметила, на палубе было восемь орудий, что выглядело абсурдно большим для тонкого, элегантного корабля. Жаль, что их придется потопить. Она провела огонь по мачте, будто поглаживая пальцами мех, и нашла место над головами отчаянной команды.
Когда, будучи ребенком, она проводила время на кухне и наблюдала за миссис Брантон, та готовила всевозможные блюда, то была очарована, увидев, что ее кусочек сыра похож на тонкую полоску.
- Это растягивание, малышка - сказала ей миссис Брантон. - Нажимай достаточно крепко, и он будет срезать то, что нужно.
Она сняла длинную струйку огня и завязала ее вокруг мачты, пересекая концы и изображая проволочную сетку, плотно натянутую. Девушка чувствовала, как огонь понимает ее намерения и вливается в паз, который горит в мачте, пожирая лес, словно собираясь увидеть, как скоро пламя может достичь центра.
Мачта упала еще до того, как это произошло. Съеденная со всех сторон, как яблоко, поддерживаемое только хрупким ядром, мачта треснула и упала, как древняя сосна, раскачивая корабль и выбрасывая многих матросов за борт. У Элинор не было времени жалеть их. Ее внимание вернулось к остальным трем кораблям, обнаружив, что один экипаж сумел полностью уничтожить ее огонь.
«Это неприемлемо», - подумала она и снова зажгла мачту, на этот раз протянув пламя через паруса, чтобы они занялись.
Она практиковалась в течение нескольких часов, научившись сжигать тонкую смолу, пропитавшую холст и делающую ее гибкой, но почти невозможной воспламениться. Теперь она наклонилась к огню и радовалась зелено-голубому пламени смолы, цвет которой напоминал мелководье, окружавшее близлежащие острова. Два быстрых шарика стремительно налетели на палубу «Афины» с обоих больших кораблей, и Элинор заставила их исчезнуть, как туман. Она рассмеялась над изумительным оживлением силы, которая пробежала по ней, пульсируя в такт ее сердцебиению.
Кто-то схватил ее сзади. Другой мужчина занялся ее ногами. Она была в ярости перед тем, как услышать, что они говорили спуститься вниз и остаться там. Пушечное ядро пробило рельс в пяти футах от того места, где она стояла, осыпая их троих градом колючих осколков. Неожиданно в мире раздались крики и свист пушечных ядер, оглушительный контраст с тишиной, которая окружила ее в сосредоточенности.
Она крикнула:
- Я еще не могу уйти!
Матросы проигнорировали ее и наполовину потащили, наполовину отнесли к месту, где передали Рамси. Он толкнул ее к корме и крикнул:
- Стойте! Я приказал вам вернуться, когда позову!
- Шлюпы еще не уничтожены!
- Так сделайте это. И оставайтесь здесь.
Элинор стояла достаточно долго, чтобы рассмотреть сражение. Корабль, мачту которого она сожгла, качался на волнах. Экипаж карабкался по упавшему снаряжению и плыл в тщетной попытке вернуться в бой. Вражеские Поджигающие, где бы они ни находились, все еще пытались сжечь мачты и паруса «Афины», но умение Элинор переключить свою концентрацию с тушения пожаров на их запуск росло, и «Афину» лишь немного опалило.
Один шлюп все еще горел зелено-голубым. Одному из них почти удалось погасить огонь. Она щелкнула, и он вспыхнул сильнее, чем прежде. Пламя поглотило третий шлюп, и люди кричали и прыгали из него в море, где исчезали из поля зрения. За это Элинор не чувствовала ни вины, ни сожаления; У нее не было времени на такие индульгенции.
Один из кораблей получил удар из орудий «Афины». Его паруса были измельчены, а носовая часть треснула, но он все еще мужественно пытался нацелить свои пушки. Когда она заметила это, два из этих орудий взлетели с палубы и упали в море, одно тащило с собой кричащего пирата. Очевидно, они были достаточно близки для того, чтобы Рамси использовал свой талант против врага. Другой корабль находился в гораздо лучшем состоянии и прокладывал себе путь, чтобы поставить «Афину» между собой и ее спутником.
Палуба «Афины» была завалена упавшими предметами и щепками древесины, а несколько человек лежали окровавленные и без сознания там, где до них не могли добраться товарищи. Судно содрогнулось, когда его орудия снова дали залп по поврежденному кораблю. Элинор потушила очередной пожар на главной верхушке «Афины» и приложила усилия к поджиганию паруса вражеского корабля.
- Мисс Пемброук! - крикнул капитан.
Элинор очнулась и поняла, что один из шлюпов, тот, чья команда почти погасила огонь, плыл к ним, несмотря на залпы стрелкового оружия «Афины». Это было хорошо для правого борта, убрать с дороги обоих пиратских кораблей. Элинор не думала, что стоит тратить свой талант, чтобы сделать больше, чем держать палубу в огне. Теперь его неуклонно сносило ветром к «Афине». Либо его капитан был храбрым, либо безрассудным, но Элинор узнала в нем умного противника, который потребовал бы, чтобы она изменила тактику. Она уверяла себя, что два других огня горели устойчиво: тот корабль, у которого палуба была в огне, тяжело перекосился в одну сторону и больше не представлял угрозы, а затем обратила внимание на последний шлюп.