— Можешь в этом не сомневаться.
Оскар закатил глаза, прежде чем пролететь через комнату и опустить Тини в загон. Травы там ещё не было, которой тот мог бы полакомиться, но Тини кивнул своей зелёной головой и одобрительно фыркнул. Он был рад вернуться домой.
И я тоже.
Пообещав встретиться со мной сегодня вечером на крыше, Девон спустился вниз, чтобы вести надзор за охранниками и пикси. Я долго стояла под горячим душем, в то время как Оскар рылся в том, что осталось от моей одежды, ища хоть что-нибудь, что Блейк не разорвал в клочья.
Час спустя на мне были одеты мои серые кроссовки, вместе с серыми шортами карго и бледно голубой футболкой. Но вместо того, чтобы найти Девона и остальных, я зашла в библиотеку, открыла одну из балконных дверей и скрылась в лесу. Мне не потребовалось много времени, чтобы добраться до кладбища семьи Синклеров и надгробия моей мамы.
Я встала перед могилой. Из-за солнечного света, пробивающегося сквозь деревья, её имя блестело на чёрном камне, как полированное серебро.
— Что ж, — сказала я. — Полагаю, ты знаешь, что произошло прошлой ночью. Как всё прошло. Я надеюсь, что ты мной гордишься. По крайней мере, Виктор больше никогда никому не причинит вреда. Мне просто хотелось бы… чтобы ты была ещё рядом со мной.
— Она всегда будет рядом с тобой, дорогая, — раздался голос позади меня.
Я обернулась и обнаружила Селесту и Клаудию, ступивших на кладбище через открытые ворота. На Клаудии был одет светлый брючный костюм, а на Селесте сияющее белизной платье. Она также несла плетёную корзину с красными розами, как и в тот раз, когда я впервые увидела её на кладбище семьи Драконисов.
— Видишь? — сказала Селеста, одарив Клаудию самодовольной улыбкой. — Я же тебе говорила, что она будет здесь.
Клаудия покачала головой, но на её лице тоже была улыбка.
Селеста подскочила ко мне и обняла. Затем опустилась на колени и напивая, начала укладывать красные розы на могиле моей матери. Клаудия подошла к нам, и мы вдвоём молча наблюдали за её работой.
Виктор наконец потерпел поражение, но моя мама всё ещё была мертва. Боль от её потери всегда будет преследовать меня. Однако впервые я также ощутила определённое умиротворение. Я сдержала обещания, данные маме и Клаудии. Я отомстила за её смерть и защитила своих друзей и семью от Виктора.
И я знала, что сказала бы мама, если бы была ещё здесь — что пришло время для нового начала, новой главы в моей жизни. Той, где я смогла бы сосредоточиться на всём хорошем, вместо всего того, что у меня отняли.
Я молча и неподвижно стояла, пока Селеста не закончила раскладывать розы, сформировав большую звезду. Она поднялась, встала рядом со мной и Клаудией, и мы вместе уставились на надгробие моей мамы.
— Я всё ещё скучаю по ней, — прошептала Селеста. — Она была моей лучшей подругой.
Клаудия сжала её руку.
— Моей тоже.
— И моей, — добавила я.
— Но мы всё ещё есть друг у друга, — сказала Селеста. — И у нас есть Дея и Девон и все остальные.
— Именно так, — кивнула я.
Я протянула руки, и Селеста с Клаудией взяли меня под руки.
И рука об руку мы покинули тенистое кладбище и вышли на тёплое летнее солнце.
Глава 29
Мы вместе вернулись в особняк Синклеров. Клаудия пошла помочь Девону с охранной и рабочими, а Селеста, со словами, что хочет подсобить пикси с приготовлением ужина, исчезла по направлению кухни. Я понятия не имела, действительно ли Селеста умеет готовить, но проводила её взглядом с улыбкой на лице. Затем начала обходить особняк, заглядывая в каждую комнату, мимо которой проходила.
Все тела унесли, и большая часть разгрома была уже устранена. Разбитое стекло, обломки мебели и треснувшие двери исчезли. Однако другие, более жуткие остатки погрома убрать было не так-то легко. Целый рой пикси парил в воздухе, сжимая тряпку в руке и стирал пятна крови с пола, стен и даже потолка. Чтобы избавиться от них, потребуется гораздо больше времени, и я знала, что всегда буду видеть их в своих кошмарах.
Я тоже взялась помогать везде, где могла. В основном выносила мешки с мусором и сломанную мебель на улицу, где её грузили в грузовики и отвозили на свалку.
Мо стоял снаружи, надзирая за этой частью работы. На нём снова была гавайская рубашка, на этот раз ярко-синяя с рисунком из белых волн. В руках он держал блокнот и делал заметки о предметах, разбросанных по лужайке вокруг него. Там были столы с несколькими царапинами, немного попорченные стулья и несколько зеркал, в рамках которых не хватало мелких деталей. В отличии от всего остального в особняке, большинство этих предметов были ещё целыми.