— Но…но…, — набрав в грудь воздуха, начала было говорить женщина, но подходящие аргументы никак не приходили ей в голову.
— Круто берешь, парень, — отозвался вместо нее один из мужчин. — Мы все русские люди — и вы и мы. У нас вода почти кончилась и кругом одни камни. Что, вот так бросишь нас умирать от жажды или отдашь в рабство серым? Совесть–то потом не будет мучать?
— Совесть? — пожал я плечами. — Не-а, не будет. А знаешь почему? — пристальноуставился я на мужика. — Потому что ты же меня, сука, и подставил. Как и все остальные. Лодок было в достатке на всех, оружия тоже. Но на остров Авалон высадилось лишь шестьдесят или семьдесят добровольцев. Знаешь, сколько из них в живых осталось? Не знаешь!? — добавил я еще злости в голос. — Я тебе отвечу — двенадцать человек, из которых трое ранены. Где ты был, мля, такой совестливый, когда нас вчера зверушки зубами рвали, а? Где ты был, когда мы топили посудину работорговцев у вас на глазах, и нам не хватало людей в экипаже? Я тебе отвечу где — ты здесь, мля, свое пузо на солнышке грел. Ждал, что за тебя кто–то другой воевать станет, разведет для тебя все тучи руками, а потом еще заберет с острова и будет слюни утирать! Так? Если бы ты вчера соизволил взять автомат в руки и поплыть с нами, то может быть кто–то из погибших сейчас был бы жив! А ты бы сейчас стоял с нами на борту и дурацких вопросов о совести не задавал бы! А теперь ты мне нахрен не нужен.
— Я все понимаю, — склонил голову мужик. — Но люди разные бывают, пойми капитан. Не всем же быть солдатами. Я никогда в жизни оружия в руки не брал. В офисе последние восемь лет просидел, из боевой техники — только «танчики» в компе гонял. Никакого толку от меня в бою бы не было…
— И ты думаешь, что тебя это оправдывает? Мы здесь все в одинаковых условиях оказались, голенькими как младенцы. Но кто–то стал решать проблемы, а кто–то водку пьянствовать. Ты думаешь, что те, кто высадился на остров, все как один были спецназовцы? Почему учетчица Нина из строительной конторы взяла в руки винтовку и пошла воевать, а ты прикинулся шлангом, а мужик? Детей, стариков и инвалидов я тут не наблюдаю. Бесполезный это разговор… Счастливо оставаться.
Народ у лестницы заволновался, кто–то запричитал, но я, развернувшись с самым решительным видом, вместе с Пашей подошел к тумбе с ближайшим швартовом, сделав вид, что собираюсь его снять.
— Макарыч, трави конец! Отплываем!
Матвей с автоматом наизготовку замер у сходен, контролируя обстановку, майор не торопясь двинулся к носовому кнехту. И народ всерьез поверил, что мы сейчас отплывем. Гомон на берегу стал громче, а затем я услышал то, что хотел.
— Погоди капитан, — закричал кто–то из мужчин. — Не руби сгоряча, дай шанс! Мы отработаем, только скажи, что делать.
— Будьте людьми, не бросайте нас умирать! Мы на все согласны! — донеслось из толпы. — Пожалуйста, не губите! — одна из женщин уже плакала навзрыд. — Прошу, не оставляйте нас здесь!
— Не слушай их, кэп! — злобно закричал, перекрывая гомон народа майор. Макарыч отыгрывал роль злого следователя до конца. — Сам подумай, нафига нам эта бессмысленная биомасса, ярл? Одни проблемы от них.
— Ладно! — бросив канат, снова повернулся я к народу. — Уймись, Макарыч, видишь, женщины просят… Так и быть, уговорили. Даю вам один–единственный, и он же последний шанс. Я понимаю: испугались, не врубились в ситуацию, струсили один раз… бывает. Я возьму с собой добровольцев. Но только тех из вас, кто присягнет мне как командиру и господину на два года. Мои условия: беспрекословно выполнять все мои приказы и приказы моих лордов. Не роптать и не жаловаться! Делать что велят, жить где я скажу и выполнять ту работу, к которой вас приставят. Взамен, я обязуюсь всех нас вытащить из той дряни, в которую мы вместе влипли. Надежда на это есть, как и доступ к ресурсам. Самодурничать без нужды и тиранить зазря никого не буду, обещаю, а за хорошую работу будет награда. Но от вас я потребую железной дисциплины и работы на износ. Еще как потребую! Если кто–то отказывается подчиняться и смиряться, то пусть скажет это сейчас. Потому что если он сделает это потом, то мы просто выкинем его нахрен в океан и все.
— Чересчур добрый ты, Саша! — чуть не сплюнул за борт от возмущения Макарыч. — Кормить зазря столько баранов…
— Ничего, майор, попробуем один раз поверить людям, — вздохнул я. — Значит так, народ. Слушайте мое окончательное решение. Даю вам двадцать минут на то, чтобы всех оповестить, собраться вместе и перенести к причалу все, что еще осталось на складе из съестного. Затем будете давать присягу по одному, перед строем, чтобы потом не было разговоров, что кто–то что–то не так понял или его заставили. Присоединившихся к нам возьмем на борт, не желающих подчиняться и тянуть лямку неволить не буду. Лодки у вас еще есть, плывите к острову, селитесь там и живите в лесу дикарями, вольному воля. Мешать не стану, помогать — тоже. На Авалоне сейчас безопасно… вроде бы. Всё, пока свободны, до скорой встречи.