Пролог
Хрустнула ветка. Из темноты окруживших поляну густых зарослей выдвинулось жуткое угрюмое лицо мертвеца. То самое, так сильно въевшееся в память, лицо баронетского воина, изуродованное его, Ярика мечом. Правая глазница с торчащими из-под рваных лоскутов серой кожи острыми обломками костей запечатана черной кровавой коркой. Левый же глаз — словно бельмом покрылся, а теперь, еще и отражая всполохи костра, казалось, наполнился зловещим багровым блеском.
Рука мертвеца, сжимающая меч, стала подниматься вверх. Вытянувшись вперёд, она, будто стрелка компаса, замерла, направив остриё клинка точно на парня, дежурившего у огня. Одновременно с этим голова воина тоже чуть повернулась , вперившись в мальчишку своим единственным глазом. И тут же украсилась расползшейся по изуродованному лицу, враз захолодившей душу, довольной ухмылкой.
— Ничего себе, сюрпризец, — с умертвиями Яромиру сталкиваться еще не приходилось. И от такого зрелища вниз по позвоночнику поползла противно леденящая волна страха и омерзения. Задеревеневшей рукой он попытался нащупать на земле свой меч, вроде бы, лежащий где-то рядом.
Как ни странно, оружие обнаружить не удалось. С трудом оторвав взгляд от мерзкой улыбки умертвия, юноша заозирался вокруг. Куда мог запропаститься клинок? Вот ведь буквально только что прошёлся по нему оселком и отложил в сторонку, доставая тряпицу для полировки.
Надо хоть остальных разбудить.
Он хотел крикнуть и предупредить друзей об опасности, но из горла не смог вырваться ни один звук.
Этого еще не хватало!
Да куда ж он подевался-то?! Меч всё не находился, а радостно осклабившийся мертвец, вышагнув из зарослей, чуть пошатываясь, неспешно направился слегка вихляющей походкой прямиком к мальчишке. При этом неуклюже перешагивая через его спящих товарищей и, к счастью, не обращая на них никакого внимания.
И хоть бы проснулся кто! Нет, все, словно околдованные, даже не шелохнулись! Хотя мертвец разок запнулся об капитана, а мэтру и вовсе наступил на руку. Может, и правда, околдованы?
Несколькими днями ранее.
В предрассветных сумерках три тёмных, словно размытых силуэта, перемахнув через невысокий забор, безмолвными тенями заскользили сквозь садовые заросли в сторону дома. Не дойдя до него несколько метров, они стремительно, но так же беззвучно вскарабкались на облюбованные заранее деревья и затаились, став практически незаметными.
Никакой магии — никаких маскирующих заклинаний, никаких амулетов. Сама ткань плотно облегающих тела костюмов и лицевых масок была не только почти неразличима на фоне растительности, но и скрывала температуру тел. А специальная техника медитирования позволяла изменять ауру так, что она почти сливалась с аурой окружающих их сейчас растений. Всё это, вкупе с великолепной выучкой делало людей практически невидимыми даже для магического поиска.
Две руки дней за домом шло круглосуточное наблюдение с территории соседнего участка. Воины-Тени, чередуясь, сменяли друг друга, ни на секунду не прекращая изучать повадки и распорядок дня объекта и его близких. Сегодня был срок исполнения задания. Всё было продуманно и просчитано. Оставалось только дождаться, когда объект будет доступен для тайного захвата и обезвреживания.
***
— Славка, ну сколько можно!? — Ярик стоял на середине широкой мраморной лестницы и аж притоптывал ногой от нетерпения. — Чего застряла-то?
А девушка и впрямь «застряла», остановившись у огромного, в два её роста, зеркала в фойе районного дома культуры. Вот уже несколько минут она пыталась что-то поправить в своей супер-пупер-архи-навороченной прическе, что была под стать такому же навороченному шикарному платью нежно-фиолетового цвета.
Сегодня должна была состояться генеральная репетиция спектакля, в котором Ярослава играла капризную принцессу, а ее брат Яромир — благородного разбойника. Понятно, что молодой человек, которому впервые досталась одна из главных ролей, очень даже волновался. И его сильно раздражало то, как сестра тянет время, рискуя опоздать на сцену. Для Ярика было совершенно непонятно — что там вообще можно поправлять в этом странном, явно хаотичном нагромождении и переплетении торчащих во все стороны рыжих волос. Как вообще можно уделять такую уйму времени столь несущественным мелочам?
Вот сам он, например. Простая белая сорочка. Поверх нее серо-зеленая, чуть приталенная куртка-камзол из грубой, похожей на брезент ткани. Узкие темно-коричневые джинсы, высокие кожаные сапоги. На широком старом офицерском ремне — самодельная перевязь для меча. Всё. Ни грима, ни причесок. Умылся, оделся — и готов.