У кафе стояла высокая светловолосая девушка.
– Маккензи? – спросила она.
Маккензи пристально на нее посмотрела и молча кивнула. Она выбралась из такси. Девушка была хорошенькая, в ней чувствовалась элегантность. Маккензи подумала, что она совсем из другого мира. Стопроцентная американка!
Майя шагнула вперед.
– Сколько? – спросила она у шофера.
– Пять долларов восемьдесят пять центов.
Майя дала ему семь долларов, потом повернулась и подала руку Маккензи.
– Привет!
Маккензи осторожно пожала ей руку. Майя старалась не смотреть на нее. Она ожидала увидеть маленькую, худенькую и робкую девушку. А эта была чересчур полная, живая, да и вид у нее был более чем странный.
– Мне нравится ваше платье! – сказала Майя, а Маккензи, вытянув руки и хихикая, стала кружиться на тротуаре; подол ее платья поднялся и открыл полные бедра. – Мне нравится ваша конкурсная работа, – сказала Майя и повела ее в кафе.
Маккензи засмеялась.
– Мне кажется, вам все во мне нравится.
Они заказали кофе и пончики и сели, изучающе разглядывая друг друга.
– Ну хорошо, кто же вы? – спросила Маккензи. – И что все это значит? Если родители обнаружат, что меня нет в моей комнате, это доставит мне массу неприятностей. – Она говорила и рассматривала одежду Майи. Не шикарно, решила она. Как в номере «Севентин» под девизом «Обратно к школе».
Усталая официантка налила им кофе.
– Я хотела тебе с три короба наврать, но… – Майя остановилась.
– А ты принимаешь участие в конкурсе? – спросила Маккензи.
Майя покачала головой.
– Моя мать – редактор журнала. Маккензи от удивления открыла рот.
– Корал Стэнтон – твоя мать?
– Она попросила меня оценить работы. Твоя выделялась среди всех остальных. Твой реферат, твои идеи просто восхитительны. Я тоже хочу поступать в «Макмилланз»…
– И что же тебе мешает?
Принесли пончики, и Маккензи сразу откусила большой кусок. Майя обеими руками держала свою чашку кофе.
– Я просто подумала, что, может быть, если помогу тебе победить в конкурсе, то и ты сможешь в ответ оказать мне любезность.
– Какую?
– Напиши что-нибудь за меня. Реферат, который я бы могла представить вместе с моими эскизами. Я знаю, они внимания на меня не обратят без хорошего реферата.
– А разве твоя мать не может помочь тебе поступить? – спросила Маккензи.
– Я не хочу от нее никакой помощи! – выпалила Майя. – Я ее ненавижу!
Маккензи с заинтересованным видом наклонилась.
– Вот также и я отношусь к моему отцу!
Майя расслабилась. Она не собиралась этого говорить, но, сказав, почувствовала себя лучше.
– Моя мать всегда давала мне понять, что от меня у нее одни неприятности, – поведала она. – Мне надо поступить в «Макмилланз», и я этого добьюсь во что бы то ни стало, но от нее я не хочу никакой помощи!
– Мой отец считает, что я неряха, идиотка и выскочка, – рассказывала Маккензи. – Что касается выскочки, то он прав, я действительно уверена, что я лучше этих занудливых жителей Бронкса. Мои братья подлизываются к нему, а он считает их замечательными, потому что они будут продолжать его дело и всегда выполняют то, что им велят.
– А в чем заключается его дело? Глаза Маккензи вспыхнули.
– Он – в индустрии моды, – беззаботно сказала она. – У него сеть магазинов. Дела идут успешно, но я с нетерпением жду того дня, когда уйду из дома. Я имею в виду, что мне приходится надевать на мини-юбки мою обычную одежду, чтобы выйти из дома. Мои родители просто умрут, если увидят меня в мини-юбке. Ты правда хочешь сказать, что я буду победительницей конкурса?
– Если мы достигнем соглашения…
– Ты хорошо рисуешь?
– Я думаю, что да. Но хороший реферат дополнил бы картину.
Маккензи покачала головой.
– Ты сошла с ума, ты это знаешь? Завтра я могу пойти к твоей матери и все ей рассказать.
Майя пожала плечами.
– Но в этом деле окажется замешанным и твое имя, а владелец журнала не любит никаких споров и выяснений.
Маккензи скорчила гримасу.
– И это называется правдой, справедливостью и так далее?
Майя схватила ее за руку.
– Пожалуйста! Просто помоги мне, а я помогу тебе.
– Слишком привыкла к тому, чтобы все получалось по-твоему, да?
– Нет! – выкрикнула Майя. – По-моему никогда не получалось! Просто сегодня мне пришла в голову мысль. Это никому не повредит. Вот… – Она сунула Маккензи десять долларов. – Деньги на дорогу домой на такси. Просто напиши для меня что-нибудь хорошее, и ты – победительница.
– Я не ощущаю себя победительницей, – проговорила Маккензи. – Думаю, у меня нет никакого выбора. Я ненавижу обманывать. Я всегда попадаюсь.
– Это и не обман, – сказала Майя. – Мне понравилось то, что ты написала, и я думаю, что ты должна победить. – Маккензи с сомнением посмотрела на Майю, когда та пошла оплатить счет. Майя вернулась и положила на стол пятьдесят центов. Она протянула руку, и они торжественно обменялись рукопожатиями.
– Очень приятно было с тобой познакомиться, – сказала она. – До встречи в «Макмилланз». Можешь отправить мне реферат по этому адресу. – Она положила на стол перед Маккензи свою карточку. – До свидания.
Она ушла, а Маккензи разгладила десятидолларовую банкноту. Она уже решила вернуться домой на метро. А на эти деньги купить себе новый шелковый шарф. Она положила в карман одну из монеток, которые Майя оставила для официантки. У этой бедной маленькой девочки было слишком много денег. Она вышла из кафе и направилась к станции метро на Бродвее. Казалось, улицы Манхэттена сверкали, они были гораздо красивее, чем улицы в Бронксе. Она напишет этот реферат. Что она теряет? Каким же странным образом воплощаются ее молитвы!
ГЛАВА ЧЕТВЕРТАЯ
– Проснулся? – услышал Уэйленд в телефонной трубке голос Корал. – Уже половина восьмого.
– Думаю, что проснулся, – простонал Уэйленд. Корал говорила очень решительно.
– Вчера вечером я отбывала у Мэйнард свою еженедельную повинность. Мы с ней общаемся словно на разных волнах: она не понимает, что ей пора на покой. Придется мне обратиться к Ллойду Бруксу, больше ее я выносить не могу. Уэйленд, сколько вы в «ХК» тратите в год на рекламу?
– Что? Боже, я не знаю! Двести тысяч? Триста тысяч? Я не бухгалтер. Я просто творю…
– И я хочу предложить кое-что в высшей степени творческое. Я хочу, чтобы семьдесят пять процентов ежегодных затрат на рекламу «ХК» выделил нам для одной невероятно большой рекламы на пятидесяти страницах в одном номере журнала.
– Ты с похмелья?
– Ты только представь себе, какой будет эффект! Пятьдесят страниц подряд в «Дивайн»! Никто еще до этого не додумался. Если ты согласишься, Уэйленд, то я немедленно получу кресло главного редактора. Фотографии сделает кто-нибудь типа Пенна или Эйвдона…
– Мы не могли бы позволить себе сфотографироваться у них даже на паспорт, – жалобным тоном сказал Уэйленд.
– Хорошо, тогда возьми одного из новых британских ребят, они все сделают за хороший обед. А если фотографии будут черно-белыми, то окажется вообще дешево.
– Дешево? Ты говоришь о четверти миллиона?
– И о завязывании очень тесных отношений с ведущим в Америке журналом мод. Я всегда буду оказывать тебе предпочтение. Мы учредим приз журнала «Дивайн» и будем проводить церемонию вручения этой награды в твоем магазине! Уэйленд, по крайней мере подумай об этом!
– Ни о чем другом я не смогу и думать, – устало сказал он.
Они повесили трубки, и Корал вдруг почувствовала, что ужасно проголодалась. На завтрак она позволит себе сыр. Как какой-нибудь прожорливый владелец фабрики по производству одежды, подумала она и сама же засмеялась.
Маккензи заставляла себя все делать, как обычно: ходить в школу, помогать по дому и в магазине, но всю ее переполняло нетерпение и напряжение. Может быть, ей следовало сразу же пойти к владельцу журнала? Или обратиться в полицию? И довериться было некому. Никто в Бронксе не понимал, как устроен мир моды в Манхэттене. И ее мать меньше всех. Поэтому она написала для Майи реферат и отправила его по ее адресу. Реферат получился хороший, даже лучше, чем ее собственный. Теперь придется сидеть и ждать, правильно ли она поступила. Если что-нибудь получится не так, если эта несчастная богатая девчонка просто занималась своего рода вымогательством, она каким-либо образом отомстит ей, это уж точно.