– И Гринбилл в это верит? Он верит, что если Догмилл не станет привозить табак, никто другой этого не будет делать?
– Единственное, что я точно знаю, – он верит в серебро, которое дал ему Догмилл, чтобы он рассказал эту историю. Если подумать, это лишь очередные слова. Это как разгрузка судна, работа, за которую Догмилл платит Гринбиллу, а Гринбилл платит своим парням. Привычная схема, за исключением того, что неожиданно свалилась работа зимой.
– Как долго они будут бунтовать?
– Думаю, еще несколько дней. Хертком и Догмилл не смогут дольше удерживать солдат. Тем временем я связался с мистером Мелбери и сказал, что у него есть выход.
– Вы собираетесь послать своих ребят драться с парнями Гринбилла?
– К этому давно шло. Почему бы не дать им волю сейчас.
Я ничего не мог поделать. Я знал, что это случится. Хотел ли я, чтобы беспорядки продолжались или чтобы они прекратились? Хотел ли я, чтобы Мелбери, человек, которого я ненавидел как соперника, праздновал победу? Конечно, он исправит многие вещи. Конечно, я мог рассчитывать, что он восстановит мое доброе имя в случае избрания. Но я не мог не испытывать удовольствие оттого, что его избиратели попрятались по домам и боятся приходить на избирательный участок. Он был слишком самонадеян. Он завладел тем, что ему не принадлежало, и теперь познает вкус поражения.
Однако мои мысли о мщении были прерваны домовладелицей, миссис Сирс, которая пришла сообщить с очень неодобрительным видом, что меня хочет видеть молодая особа. Я был в совершенном восторге, увидев, как в комнату вошла мисс Догмилл.
Я встал, чтобы поприветствовать ее.
– Я, как никогда, рад вас видеть, мисс Догмилл.
Она закрыла за собой дверь чуть не перед самым носом миссис Сирс.
– Полагаю, я достойна вашей радости, ибо у вас нет более преданного друга, сударь. – Она села, не дожидаясь моего приглашения. В моем исполнении это выглядело недружелюбно и вызывающе, но ее делало живой и беззаботной. – Я принесла нечто, что вас заинтересует. – И она положила на стол пачку писем.
Я взял одно письмо в руки и изучил его. Оно было запечатано и адресовано джентльмену в Йорке.
– Что это должно означать?
– Это письма, мистер Уивер, четыре письма, которые написал мой брат. Они адресованы джентльменам, которые, как он знает, долгое время жили на Ямайке. Лично с ними он незнаком. В письмах он их спрашивает, знают ли они Мэтью Эванса, который выращивает табак и любит соблазнять чужих сестер.
– И вы их украли для меня, – сказал я.
– Я подумала, что будет лучше, если они окажутся у вас в руках.
– Я полагаю, вы правы. Но если ответа не будет, ваш брат огорчится и напишет снова.
– Это зависит от того, как долго они останутся без ответа. Вы ведь не собираетесь вечно быть Мэтью Эвансом?
– Я нахожу в этом много преимуществ, – сказал я.
– Гм… Надо сказать, я тоже. В любом случае, если ваш маскарад затянется, вы можете попробовать написать ответы сами. Сомневаюсь, что Денни знаком с кем-либо из этих людей достаточно хорошо, чтобы узнать их по почерку. Мне кажется, он их даже не видел ни разу. Вы можете написать ему то, чего он слышать не хочет, а именно, что Мэтью Эванс уважаемый джентльмен, плантатор, который недавно уехал в Англию.
Я поаплодировал ее предложению, хотя мне на ум пришла идея получше. Но об этом чуть позже. Я встал и положил письма на письменный стол.
– Спасибо вам, – сказал я, – они спасли мне жизнь.
– Тогда вы должны мне кое-что взамен, – сказала она, вставая. – Вы должны меня поцеловать.
– Я уплачу этот долг с большим удовольствием.
Я подошел, чтобы обнять ее, но она меня отстранила:
– Мы здесь одни, и никто не нарушит нашего уединения. Нас ничто не сдерживает, кроме наших собственных желаний.
– Я тоже так думаю.
– Тогда я должна вам кое-что сказать. Я знаю, что вы человек чести, поэтому хочу, чтобы между нами не было недопонимания. Мы нравимся друг другу. Мы, насколько я понимаю, даже испытываем друг к другу чувство, которое обычно называют любовью. Но вы не будете просить меня выйти за вас замуж. Ни под влиянием любви, ни под влиянием того, что вы можете счесть своим долгом. Я не хочу выходить замуж ни за вас, ни за кого-либо другого.
– Неужели? – спросил я. – Никогда?
– Не буду столь глупа, чтобы говорить «никогда», но сейчас, по крайней мере, не хочу. Я просто хотела, чтобы вы не поняли меня превратно или не считали себя обязанным, отчего нам обоим было бы неловко.
– Для женщины из такой семьи было бы против правил выйти за человека моего положения, – сказал я с горечью, которой не ощущал.
– Это действительно так, – сказала она дружелюбно, – хотя знайте: никакие правила не заставят меня поступить против моего сердца. Если бы я захотела выйти замуж, трудно найти что-то более приятное, чем скандал по поводу свадьбы с евреем, чья профессия – ловить воров. Однако в ближайшее время я совершенно не планирую связывать себя брачными узами.
– Тогда не буду заставлять вас что-то делать против вашего желания, – сказал я.
– Кроме того, – улыбнулась она, – я не хочу выходить замуж за человека, который влюблен в жену Гриффина Мелбери. Не смотрите так на меня, сударь. Я знаю, кто она, и я видела, какое у вас было лицо, когда вы с ней танцевали.
Я отпрянул от нее:
– Мои чувства не имеют никакого значения, так как ее сердце несвободно.
– Да, я знаю. И это очень огорчительно. Но мое сердце свободно, и вы можете его занять, если пожелаете.
На этом я опущу занавес и не стану описывать ритуалов Купидона, поскольку это слишком деликатное дело и полностью зависит от воображения читателя.
Часы, проведенные с мисс Догмилл, были восхитительны и пролетели слишком быстро. После того, как она покинула мои комнаты, столкнувшись с недовольными взглядами миссис Сирс, я остался один в мрачном настроении. Я должен был испытывать радость. Эта красивая женщина была готова стать мне самым близким другом. Мне не надо было больше притворяться перед ней. И она не хотела от меня ничего, кроме моего времени и моего общества. Естественно, она не была первой девушкой, чье общество доставляло мне удовольствие после того, как Мелбери увел у меня Мириам, но она, безусловно, была самой приятной. Мне не нравилось, что я был вынужден делить свои чувства. Возможно, мне казалось, что, испытывая столь сильную привязанность к мисс Догмилл, я предал свою безнадежную любовь. Возможно, мне было жаль, что боль притупляется. Долгое время это было единственным, что у меня оставалось от Мириам. Мне было досадно, что это проходит.
Мои размышления были вновь прерваны миссис Сирс, сообщившей, что внизу дожидается мальчик, который принес записку. Он отказывается уходить, пока я не прочту ее. Я в нетерпении раскрыл письмо.
Эванс!
Я попал в затруднительное положение, и мне срочно требуется ваша помощь. Следуйте за мальчиком и не теряйте времени, иначе все рухнет. Исход выборов и судьба всего королевства в ваших руках.
Остаюсь преданным и пр.
Мелбери
Узнав о неприятностях Мелбери, я обрадовался и тут же ощутил угрызения совести, ведь этот человек считал меня своим другом. Тем не менее я напомнил себе лишний раз, что он считал своим другом не меня, а вымышленный персонаж по имени Мэтью Эванс. Он представления не имел о том, кто я, а если бы имел, то не обратился бы ко мне за помощью. Вполне возможно, что Мелбери возмутится, когда узнает, что я его обманул, и откажется мне помочь.
Я последовал за мальчиком в старый дом вблизи Мур-Филдз-стрит в Шордитче, где у дверей меня встретил не кто иной, как сборщик долгов Титус Миллер.
– А, мистер Эванс, – сказал он. – Мистер Мелбери сказал, что вы человек, на которого он может положиться, и похоже, это так и есть. Не сомневаюсь, мистер Мелбери обрадуется вашему приходу.