– Есть одно различие. Мне приходится делать некоторые вещи, за которые вы меня осуждаете, потому что они часть моего профессионального долга. Не думаю, что мистер Мелбери считал своим долгом погубить собственное состояние и состояние своей жены, играя в вист.
– Это жестоко.
– Разве? Вы говорите о разорении. Что вы имеете в виду?
– То, что сказала. У нас не будет денег, не будет кредита. Если он не выиграет место в палате общин и не получит защиты, которой пользуются члены парламента, и если кредиторы потребуют вернуть долги, нам даже жить будет негде. Родители мистера Мелбери давно скончались, у него нет братьев и сестер, и он уже давно получил у своих дальних родственников все, что мог. Он должен стать членом парламента. Он может принести там большую пользу. И… – она запнулась, – …и только это может нас спасти. Я не знаю, чего вам надо, или чего вы хотите от него, или чего вы надеетесь достигнуть, делая мистера Эванса его закадычным другом. Но вы должны понимать, что играете не только его жизнью, но и моей тоже. Он должен выиграть это место. Он должен его получить.
– И вы думаете, я хочу помешать ему в этом? Вы должны знать, Мириам, что я поставил все на победу вашего мужа на выборах. Мой враг – Догмилл, а не ваш муж. Не могу сказать, что я в восторге от этого, но я тоже больше всего хочу, чтобы он получил это место.
– Почему вы этого хотите?
– Потому что, когда он будет избран, я надеюсь, он использует свое влияние, чтобы помочь мне.
Мириам отвернулась от меня.
– Он не сделает этого, – сказала она тихо.
– Почему? Почему вы так думаете? Он не знает, кто я. Он не может знать, что я не Мэтью Эванс. Так?
Она покачала головой:
– Нет, он этого не знает. Но он не станет вам помогать, в особенности когда узнает, что вы обманули его своим маскарадом.
– Но он поймет, что это было необходимо.
– Он ничего не поймет, – сказала она резко. – Вы что, не понимаете, как он вас ненавидит? Не Мэтью Эванса, а Бенджамина Уивера. Он ненавидит Бенджамина Уивера.
Этого я не мог понять.
– Почему он меня ненавидит?
– Потому что знает, что когда-то мы значили что-то друг для друга, и ревнует. И потому что мы исповедовали одну религию. Он боится, что я снова сменю веру. При каждом упоминании вашего имени его охватывает гнев. Он не может вам простить, что вы добавили ему голосов и невольно помогли ему на выборах и что проникли в нашу жизнь и в наш дом.
– Я не совершил ничего неблагородного с вашей жизнью и вашим домом.
– Мистер Мелбери так не думает. У него навязчивая идея, что я уйду ночью из дому и убегу с вами.
– У меня такая же навязчивая идея, – сказал я.
– Вы можете быть серьезным хоть иногда?
– Простите. Но зачем вы рассказали ему о нас?
– Он хотел знать, были ли у меня любовники между двумя замужествами. Я не хотела говорить, но и лгать тоже не хотела, и он узнал, что вы для меня значили. Я не собиралась ничего ему говорить, но он умеет сделать так, что люди рассказывают ему то, что хотели бы скрыть.
– Понимаю. Вероятно, при этом он бросает в вас вещи. Вы разве не видите, Мириам, что он жестокий собственник? Вы разве не видите, что у него черное сердце? Возможно, он не имеет склонности к злодейству, но ничто так не способствует низости, как долги. Вы говорите, что он принесет много пользы в палате общин, но если полагаете, что для человека, стоящего на краю разорения, совесть будет важнее, чем кошелек, то, к сожалению, заблуждаетесь.
– Как вы так можете говорить? – вскричала она.
– Как я могу? Мелбери говорит, что парламент спасет его от долгов, но вам прекрасно известно, что члены парламента ничего не получают за свою службу. Единственный способ, с помощью которого можно получать деньги в палате общин, – это продавать привилегии и заводить друзей среди людей влиятельных и жестоких.
– Вы готовы погубить мистера Мелбери из принципа, но готовы ли вы также пожертвовать и мной ради своих принципов?
– Нет, никогда, – сказал я. – Я отдам вам последнее. Но вы должны знать. Я видел достаточно, чтобы не сожалеть о гибели Мелбери. Сам я не предприму никаких шагов, чтобы погубить его, я сдержу свой гнев. Но и защищать его я не буду и не стану ему служить.
– Тогда нам больше не о чем беседовать, – сказала она.
– Да что вы такое говорите!
– Вы с ума сошли? – сказала она. – Он мой муж! Я обязана быть ему предана. Вы говорите так, будто он всего лишь ваш соперник. Но вы должны понять, что теперь не можете мне быть никем, кроме друга, а вы эту роль отвергаете. Вы готовы на все, чтобы добиться справедливости в вашем понимании. Но пострадает не только мистер Мелбери, но и я тоже.
– Чего же вы в таком случае от меня хотите?
– Вы должны обещать, что ничего не сделаете такого, что может причинить ему вред.
– Я не могу. Я уже обещал, что не буду стремиться причинить ему вред, но не стану его защищать. И если он окажется на пути к достижению моих целей, я не стану его щадить, зная о нем то, что знаю.
– Тогда вы мне вовсе не друг. Прошу вас оставить в покое меня и моего мужа. Я понимаю, что вы должны время от времени встречаться с ним, будучи в маске, но, если вы снова придете в мой дом, я расскажу ему, кто вы.
– Вы это сделаете?
– Я не хочу выбирать между вами, но, если буду вынуждена, я выберу своего мужа.
Глава 25
Мой обман должен был вскоре раскрыться, поэтому мне ничего не оставалось, как действовать. Мириам ясно дала понять, что ее муж помогать мне не станет. Сборщик налогов Миллер знал, кто я, и я не мог рассчитывать, что он будет молчать, как обещал.
Конечно, все это не было для меня неожиданностью. Я знал, что меня могут разоблачить прежде, чем я обрету свободу, поэтому у меня давно созрел один план. Я даже пошел на риск и связался с Элиасом, попросив его встретиться со мной в кофейне. Он не был в восторге от моей просьбы, но в конце концов согласился, как я и думал.
Покончив с этим, я связался со всеми, кто должен был знать о моем плане. Потом я взялся за врученные мне Грейс письма, которые Догмилл хотел послать людям, прожившим на Ямайке долгое время, и написал на них ответы, отвечавшие моим целям.
Грейс была ключевой фигурой в моем плане, и мы встретились с ней за чашкой шоколада в кофейне, чтобы я мог все ей объяснить. Она с готовностью приняла мой план, но я тем не менее не мог полностью на нее положиться, так как собирался действовать против ее брата.
Она прибыла в кофейню на Чарльз-стрит раньше, чем я, и выглядела обворожительно в платье винного цвета с лифом цвета слоновой кости. Все мужчины, а также и женщины не сводили с нее восхищенных глаз, когда она отхлебывала шоколад из чашечки.
– Простите, что опоздал, – сказал я.
– Вы ничего не пропустили. Я только приступила.
– Не многие дамы отважились бы пить шоколад в кофейне в одиночестве.
– Я сестра Денниса Догмилла, – пожала она плечами, – и делаю, что мне нравится.
– Даже по отношению к Деннису Догмиллу? – спросил я, садясь за столик.
Она пристально на меня посмотрела и потом кивнула:
– Даже по отношению к нему. Насколько жестоко вы собираетесь с ним поступить?
– Не больше, чем требуется. Ради вас, – прибавил я. Она взялась за чашку, но не поднесла ее ко рту.
– Он останется в живых?
Я громко рассмеялся, что могло показаться довольно грубым, учитывая серьезность вопроса. Но я не собирался его убивать.
– Я не настолько глуп, чтобы стремиться к идеальной справедливости, как я ее понимаю. Мне нужны мое имя и свобода. Если виновные могут быть наказаны, тем лучше, но у меня нет иллюзий.
Она улыбнулась:
– Нет, иллюзий у вас нет. Вы видите все ясно.
– Не все.
Теперь засмеялась она. Ее красивые зубы запачкались шоколадом.
– Вы имеете в виду меня, насколько я поняла. Вы хотите знать, что будет с Грейс Догмилл, когда все это закончится.
– Это интересный вопрос. В первую очередь, правда, меня волнует, смогу ли я избежать петли и получить свободу. Но и это мне интересно тоже.