Мадам Леона ответила не сразу.
– Ладно, давайте сначала, – наконец произнесла она таким голосом, словно у нее слегка перехватило горло.
Капри, опустив голову, заняла свое место у водоема.
– С самого начала? – спросил дирижер оркестра.
– С самого начала, – ответила Капри, – но я не стану надевать мой костюм.
Они снова повторили фигуры танца. Сидевшие в зале немногочисленные зрители хранили молчание. Даже сквозь звуки оркестра чувствовалось, какая в зале стоит тишина. Приближался опасный момент. Все увидели, как женщина в костюме самородка выскользнула из рук старателя и присела на корточки рядом с деревьями. Танцовщик взял ее за коленку. Номер мог опять сорваться… Он легко подбросил вверх свою партнершу, и женщина, перевернувшись, выпрямилась во весь рост, а мужчина крепко ухватил ее за лодыжки вытянутыми руками. Раздались аплодисменты.
Мадам Леона нервным жестом отбросила назад прядь волос, глаза ее блестели, и она непроизвольно вскрикнула:
– Ой!
А на сцене, гордо выпрямившись и расправив плечи, улыбалась танцовщица. Затем она отработала весь танец до конца.
Когда номер был закончен, мадам Леона только и смогла произнести:
– Капри, ты была прекрасна.
– Как вам это нравится, Шассо? Вы чувствуете, какая атмосфера царит в зале? – спросил Лулу Пекер.
Он задал свой вопрос вполголоса, чтобы не привлекать внимания к дальней ложе, где находился со своим приятелем. Попасть на подобную ночную репетицию было особой привилегией. Еще не все костюмы были сшиты, не хватало многих декораций. Мадам Леона перед этим сказала: «Можешь привести сегодня вечером своего товарища, но устройтесь так, чтобы никто вас не видел и не слышал».
– Мне это очень интересно, – ответил Реми.– Но я буду доволен лишь в тот день, когда увижу на сцене артистов в моих костюмах! Вы считаете, что сможете представить меня сегодня Арманделю? Наверное, он очень занятой человек! А кстати, где же он?
Пекер еще больше понизил голос. Но говорил как всегда, растягивая слова.
– Я не вижу особой необходимости представлять вас Арманделю. Это бесполезное дело! Разве вы не видите, что тут всем заправляет его жена? И если вместо нее я вас представлю кому-то другому, она просто-напросто разозлится.
– А я-то думал, – сказал Реми, – что вы больше знакомы с Арманделем.
– Вы правы. Три года назад я выступал на этой сцене в скетче. В то время Леона еще не до конца окрутила его и не была за ним замужем. Правда, и тогда он уже ничего не мог без нее решить, но последнее слово все же оставалось за ним. А теперь… теперь вместо давнего знакомства с Арманделем лучше быть немного знакомым с Леоной.
– Так вы с ней немного знакомы?
– Да, – ответил с улыбкой Пекер.– Я с ней немного знаком, но зато знаю ее хорошо…
– Как так?
– Да вот так… А вы ей понравитесь. Вы в ее вкусе.
– Что значит «в ее вкусе»? Разве она из тех женщин, которые…
Реми, слегка смутившись, не закончил фразу.
– Из тех, кто любит мальчиков? – закончил фразу Пекер. На этот раз он откровенно расхохотался.– Ну уж нет. Ее не интересует постель. Вам нечего опасаться.
Однако тут же на его губах появилась дерзкая, почти насмешливая улыбка, и он добавил:
– А точнее… ее не очень интересует постель. И она редко спит с теми, с кем связана по работе. У нее просто нет для этого времени. Она лишь питает слабость к красивым мальчикам. И любит их ни за что, просто так, лишь бы они ей чаще попадались на глаза.– И совсем другим тоном тут же уточнил: – Она их любит именно потому, что с ними не спит, вы можете это понять? Если бы она спала с ними, то вскоре бы пресытилась либо стала бы еще более привередливой, и этих красавцев было бы поменьше вокруг нее.– И после короткой паузы добавил: – А может быть, у нее изменятся вкусы… Вы вполне в ее вкусе. Молодой, почти что блондин, но отнюдь не с женоподобной внешностью, юноша из приличной семьи и похожий на девственника.
По его лицу молодого волка, уже отмеченного печатью закулисной жизни, известной каждому, кто не понаслышке знаком с ее излишествами, промелькнула тень грусти, словно перед его взором явилось давнее воспоминание. И по обыкновению, перескакивая с одной мысли на другую, он добавил изменившимся голосом:
– Совсем как я… три года назад.