Обедали в раскладной забегаловке, расположенной неподалеку от сцены, но на достаточной удаленности, чтобы шум не донимал во время еды. Здесь, в меню, имелась как традиционная кухня местных, так и наиболее распространенные блюда из перечня тех, что у большинства людей стойко ассоциируются с выездом на природу, вроде шашлыка. Чего нельзя не отметить - подобные преобладали, хотя, казалось бы, - колорит. Я тогда, впервые попробовал банош (что-то вроде каши на кукурузе, где помимо упомянутого наполнителя, еще было множество всего намешано), но добавки не захотел, а вместо этого - заказал побольше мяса. Банош же оставил впечатление пищи не столько вкусной, сколько сытной, да и вся местная кухня, по моему впечатлению, отвечает тому же принципу - здесь изысков не ищи. Примечательно, что банош и некоторые другие блюда, в разных местах готовили по-разному, а однажды, на базе, где проживали, нас потчевали тем же баношем, только по другому рецепту. При всем при этом, каждый встретившийся мне повар, был свято убежден в том, что именно его вариант приготовления - каноничный и единственно верный. Все их доводы основывались на одном простом утверждении: в роду всегда готовили именно так и никак иначе.
В других забегаловках ярмарки ассортимент был поскуднее, однако везде без исключения имелись мясо и картошка, и вообще, все то, что придется по вкусу большинству клиентов, чтобы наверняка не прогадать. Характерные запахи витали по всей округе, так что проходя мимо, было очень трудно удержаться, а слюнки текли при одном взгляде на еду, и даже при одном упоминании о ней из уст таких же голодных и, особенно, уже насытившихся, чего нельзя сказать о сувенирных лавках. Те несомненно привлекали взор, однако ничего интересного, я, по итогу, там так и не обнаружил. Придерживаясь правила не возвращаться домой с пустыми руками, прикупил парочку магнитов с красивыми видами, к которым позднее домешались другие памятные безделушки, закупленные в специальной лавке, ближе к концу практики, и даже там, как ни прискорбно, - ничего толкового.
Хотелось бы сказать, что на протяжении всего времени, нас окружали удивительные вещи, содержащие свой уникальный культурный код, а также накладывающие на вовлеченного в процесс ознакомления туриста оригинальный отпечаток, однако данное заявление было бы точно также опрометчиво и ложно, как если бы сказал, что понял этот край. И понять можно частности, и даже проникнуться, но, чтобы охватить картину в целом, я прожил здесь недостаточно долго, однако тот мизер, что прожил, помню ярко, почти как лучшие воспоминания из детства. Местные же, напротив, пробыли здесь слишком долго, - слишком долго на сопряжении миров, и, как человек, нарисованный на пейзаже живописной пасторали, не способен оценить сам пейзаж со стороны и по достоинству, будучи его частью, - так и они, располагая совершенно отличными ценностями, нуждами, и перспективами, и взирая на мир с иного ракурса, здесь жили, а не погружались в сказку. Оттуда все эти сцены, записи вместо живой музыки, и попытки осовременить край: они бегут к нам, а мы к ним, и в этой склонности бежать все люди едины. Нужно уделить время, чтобы понять, и не все желают размышлять - мудрейшие из нас умеют просто наслаждаться.
На ярмарку вели извечные стереотипы, а оттуда возвращались в смятении, и почему так вышло? Из-за предубеждений. И нельзя сказать, что те беспочвенны, их уж точно невозможно исключить, и многие, по возращении, остались удовлетворены: были и люди в красочных костюмах, ряженные по повинности и для увеличения прибыли; были и конкурсы, не глупые, но на развитие волевых качеств, силы и мужества, среди молодежи; были и красивые женщины, пышущие здоровьем и статные мужчины, влюбляющие в себя, в том числе, той особенной легкостью, присущей здешним молодым людям, - легкостью, в которой не теряешься и не забываешься, как это частенько бывает у нас - городских, но серьезной и собранной, привлекательной своей четкостью и определенностью. Как и везде, красота была окружена ее отсутствием, и какова ценность звезд, если не будет терний? Что нам с них тогда? Здесь было больше простых, чем красивых, чему я несказанно рад. И, как и в любом храме, любой веры, на сотню прихожан, по традиции, часто лишь один истово верующий, здесь находились зараженные патриотизмом в лучшем смысле - патриотизмом холить и лелеять край родной, а не губить чужой. Даже политика была какая-то своячная: и местным князькам совсем не зазорно с простым мужиком рюмку водки опрокинуть, и они не казались высоко, но очень близко, и многим пожимали руку. И верно было сказано для всех времен и мест, где ступала нога человека: "большие люди решают судьбу мира!", а в Закарпатье живут маленькие люди, среди огромных гор.