Продавец цветов натянул шляпу по самые уши, покрепче стянув сюртук на выпирающем животике, пытаясь защититься от раннего летнего дождя. Марджи посмотрела на него. Продавец вдруг закивал ей с довольной улыбкой на лице. Право, небольшое место занимал он на земле. Всего и имущества-то — одна повозка, да в придачу ежедневная надежда, что его скромные цветы купят и заработанных денег хватит на жизнь. Бог свидетель, это была его повозка, и его цветы, и его жизнь! Марджи так хотелось того же, а вовсе не постоянной зависимости от чьей-то благотворительности, от неизвестной родственницы или сомнительных планов устройства судьбы Дафны.
Удастся ли? Бог весть. Она поставила на кон свое наследство, надеясь на способность Дафны найти мужа за какие-то тринадцать недель, оставшихся до осени. Если Дафна до тех пор не выйдет замуж, Марджи самой придется стать гувернанткой. Это будущее было ей ненавистно. Впрочем, быть компаньонкой какого-нибудь упрямого безжизненного создания, до конца своих дней прикованного к креслу на колесиках, ничем не лучше.
Марджи откинулась на подушки. Дождик перестал моросить. Дилижанс неожиданно резво двинулся с места. Кучер, очевидно, мечтавший об ужине, погнал лошадей рысцой, и пустой магазин все больше удалялся от нее.
Марджи закрыла глаза и вдруг ощутила смутное беспокойство. Она услышала шепот сестры:
— Ах, подумать только. Кажется, этот черный экипаж сейчас врежется прямо в наших лошадей!
Марджи тут же открыла глаза. К ним на ужасающей скорости неслась какая-то повозка. Марджи пронзительно вскрикнула, судорожно схватив Дафну за руки. Их обеих так испугало грозящее столкновение, что молодые женщины, крепко обнявшись, скорчились в углу сиденья.
Они зажмурились и стали ждать неминуемого столкновения.
7
В течение пяти минут, показавшихся ей вечностью, до Марджи доносились крики мужчин, ржание лошадей, треск дерева, а также пугающий скрип дилижанса, раскачивавшегося из стороны в сторону. Ее и Дафну швыряло от стенки к стенке. Шляпки их съехали набок, девушки отчаянно цеплялись друг за друга.
Затем наступила тишина.
Лошади прекратили свое жалобное ржание, дилижанс, хотя и был слегка перекошен, все же стоял неподвижно на всех четырех колесах. Сестры одновременно выдохнули с облегчением.
— Я думала, нам конец, — прошептала Дафна, прижимая к груди муфту.
— И я тоже, — ответила Марджи, пытаясь успокоить бешено колотившееся сердце. Теперь она могла разглядеть злополучный экипаж, вступивший в битву с ее дилижансом за право проезда первым по улице.
Ее, конечно, угнетали свалившиеся на них трудности, нервы ее были взвинчены, но окончательно добил ее вид человека, правившего встречным экипажем.
— Раштон! — гневно воскликнула она. — Так я и знала! Кто же еще станет так гнать лошадей по переполненной улице?
Дафна взглянула сначала на Марджи, потом туда, куда смотрела ее сестра, и ахнула от изумления.
— Боже мой! — И следующие ее слова, произнесенные радостным тоном, довели Марджи до полуобморочного состояния. — Сомерсби, должно быть, с ним. О, смотри! Вот и он! — Затем Дафна густо покраснела, прижала муфту к пылающим щекам и резко отвернулась от окна.
Марджи посмотрела на сестру и почувствовала признаки смятения, грозившего окончательно лишить ее спокойствия. Как истолковать столь сильную реакцию Дафны на появление Сомерсби? Марджи задала бы ей несколько вопросов по поводу ярко-красного оттенка ее лица, если бы ей не помешал вид взбешенного мистера Раштона, который быстро шел к кучеру с таким видом, будто собирается разорвать его на куски. Это быстро заставило Марджи позабыть о вопросах, уже висевших на кончике языка.
Быстренько решив отложить все это на потом, она сердито смерила взглядом приближающегося Раштона. Разъяренный любитель быстрой езды не видел никого, кроме кучера, с виноватым видом поджидавшего грозного господина. Нимало не думая о том, прилично ли вообще вмешиваться в подобную перепалку, Марджи распахнула дверь дилижанса, легко спрыгнула на мостовую, не прибегая к помощи ступенек, и встала на пути мистера Раштона.
Ее появление оказалось таким внезапным, что он вздрогнул и отступил на шаг.
— Вы! — воскликнул он, явно придя в ужас. — Только не говорите мне, что именно вам я обязан тем, что потерял колесо от моего экипажа, что у моей передней лошади растянуто сухожилие и что я едва не отправился на тот свет!
— Вы сами во всем виноваты, мистер Раштон, — с яростью в голосе ответила Марджори. — И вам это прекрасно известно! Вы забываете, что я была свидетельницей того, насколько неосторожно вы ездите в экипаже по деревенским дорогам! Но это безрассудство просто неописуемо, невероятно! В городе, на оживленной улице! Могли пострадать и пешеходы из-за вашей беспечности. И не смейте кричать на кучера! Я не сомневаюсь, что такой человек, как вы, обязательно захочет переложить свою вину на того, кто не может вам противостоять. Так что можете сложить оружие, — тут она многозначительно посмотрела на его сжатые кулаки, напоминавшие булыжники мостовой, на которой они стояли, испепеляя друг друга взглядами. — Займитесь лучше своими лошадьми, экипажем и тем драгоценным грузом, который вы столь поспешно увезли, чтобы спасти от ужасного влияния моей бедной сестры.