Миссис Вэнстроу была изумлена и начала усердно спорить, утверждая, что, по меньшей мере, странно покинуть свою ближайшую родственницу и поселиться в обществе одного маленького Чарли в той части города, которая даже не считается светской. Марджори была глуха к ее упрекам. Шокированная тетя зазвучала тише, только когда племянница послала одного из лакеев за наемным экипажем.
— Ты не можешь так со мной поступить, Марджори! Что скажут мои знакомые? Я знаю, ты хотела остаться у меня только на лето — и я, кажется, намекала, что не позволю остаться тебе дольше, — но все это изменилось! Да ведь один блестящий брак Дафны намного перевешивает то, что вы обе были обузой…
Марджори резко перебила ее, нежно улыбаясь:
— Прошу, тетя Лидди, больше ни слова. Я всегда намеревалась уехать в конце лета, выйдет Дафна замуж или нет. То, что это случилось, делает меня счастливее, чем вы можете себя представить. Мы не нуждаемся в вашей помощи. Правда, не нуждаемся.
— О, — сказала миссис Вэнстроу с довольно испуганным видом. — Но что же ты тогда собираешься делать? Надеюсь, ты не изберешь для себя ту самую несчастную профессию и не станешь гувернанткой, чтобы заработать себе на жизнь.
— Боже мой, нет, — ответила Марджори. — Я едва ли смогу так поступить. Куда же денется маленький любимец?
Она погладила Чарли по голове, и он посмотрел на нее и улыбнулся. Затем она протянула руку тете и сказала:
— Надеюсь, вы остались довольны платьями, которые я для вас сделала.
— Как же, Марджи, — сказала она, глядя на недружелюбно протянутую ей руку. Затем она ошеломила свою младшую племянницу, обняв ее и нежно и радушно прижав к своей большой груди. Спустя долгое время сказала:
— Я никогда об этом не говорила, но хочу, чтобы ты знала. Мне не следовало оставлять у себя то аметистовое кольцо. Мне надо было позволить Амелии взять его себе. Теперь я думаю обо всех годах, которые я потеряла. Моя сестра была жива, а я вела себя, будто ее не было. Теперь я понимаю, какой была глупой.
— Значит, вы поссорились из-за кольца? — спросила Марджори.
Миссис Вэнстроу кивнула. В ее голубых глазах стояли слезы.
— Кольцо и тысяча других пустяков. Теперь это кажется довольно глупым, но в то время… — Она покачала головой. — Мы были обе упрямы, твоя мать и я. У меня и Амелии был один и тот же недостаток, и он навеки разлучил нас. Надеюсь, что твое упрямство не помешает тебе любить.
Марджори не знала точно, что имела в виду тетя, давая такой странный совет. Упрямство, по ее мнению, не мешало ей любить, ей скорее мешали отсутствие богатства и влиятельного положения.
В то же время за все те многочисленные недели, которые Марджори провела в обществе тети, ее дорогая тетя Лидди ни разу не произносила такой искренней речи. Однако ее не удивило, что в следующий миг миссис Вэнстроу осушила слезы и сказала:
— Что ж, не будем копить сожаления о прошлом, не так ли?
И эта тема была оставлена, причем, без сомнения, навсегда.
Марджори почувствовала, как странные слезы внезапного одиночества жгут ей глаза, когда она шла в прихожую и завязывала шапку под ухом. Она не думала, что тетя так нежно ее обнимет или что она испытает невыносимое чувство отчаяния, когда ей придется покинуть «Полумесяц». Но это было так, и расстояние от прихожей до наемного экипажа, который ждал их с Чарли на улице, было одним из самых длинных, которые ей когда-либо приходилось пройти в жизни.
37
Марджори прожила в своих комнатах не больше недели, когда к ней пришел неожиданный посетитель. Она услышала стук в дверь и, оторвавшись от наброска легкого платья — она смело украшала кайму не менее чем семью рядами элегантной отделки рюшем, — с изумлением увидела на пороге миссис Раштон. Удивленная этим визитом и все же обрадованная, она пригласила миссис Раштон войти, прося Чарли поклониться как можно вежливей.
Чарли так и сделал, мило улыбаясь, а затем снова сел на пол и продолжал рисовать собаку с очень длинными ушами.
Несмотря на все трудности положения Марджори, у нее не было причины стесняться своей очаровательной обстановки, которую она придумала для их маленьких комнат. Долгими вечерами она делала стежки на симпатичном ситце с цветочным узором и однотонной пурпурной хлопчатобумажной ткани. Окна, диван, два стула и кровать — все выглядело свежим и ярким. Разве что незавидный вид из окон ее комнат на втором этаже несколько портил впечатление.
Миссис Раштон, держа руки внутри меховой муфты из-за прохлады октябрьского утра, медленно обвела комнату взглядом и улыбнулась. Марджори показалось, что эти ткани и весь оживленный внешний вид ее дома навели элегантную даму на какую-то мысль. Она позволила Марджори взять ее муфту и мантилью и немедленно начала говорить на всевозможные обычные темы: как ей понравилась свадьба Дафны, как миссис Притчард почему-то пришла в волнение и отвезла Оливию в Лондон, как у распорядителя внезапно случился приступ подагры и как ее сын Грегори переехал в свой дом в «Усадьбу».