Он осторожно провел ее через ужасающие моменты того утра перед гастрономом Гаршмейера, а затем передал ее мне для опроса.
— Просто пара коротких простых вопросов, госпожа Доллкин. Я приятно улыбнулся, но она нисколько не была одурачена. Она посмотрела на меня с подозрением. — Вы никогда не видели его лиц, не так ли?
— Нет, конечно, нет. Как я могла? Он смотрел в сторону.
— Конечно. Но позже, возможно, вы выбрали его из шеренги в полиции?
— А... из шеренги?
— Ну, знаете, когда выстраивают шестерых или семерых мужчин, заставляют их отвернуться, снять штаны, и вы смотрите, чтобы узнать того, кого видели второго июля?
Она густо покраснела. — А, вы имеете в виду, показать их...?
— Точно, госпожа Доллкин, показать их зады.
— О боже, нет!
— Но, возможно, констебль Пэкл показал вам файл Интерпола, содержащий правонарушителей, демонстрирующих обнажённые ягодицы, с голограммами всемирно известных нарушителей?
— Интерпол? Нет...
— Он просто сказал, идти домой? Он даст вам знать, когда явиться в суд?
— Да, сэр, это все, что он сказал.
Я удивленно покачал головой. — Больше ничего.
— Еще свидетели? — спросил Клоук.
Клатчетт вызвал констебля Пэкла. Конечно, Нед не был свидетелем, и я не позволил ему много говорить напрямую. Клатчетт сдался и отдал его мне на растерзание.
— Констебль, — сказал я, — вы можете водить вашу машину со спущенными штанами?
Он задумался. — Нет.
— Больше ничего, — сказал я.
— Есть еще свидетели, господин прокурор?
— Да, Ваша Честь. На этот раз он излучал победу. — Я вызываю госпожу Ванду Нагель.
— Ваша Честь, разрешите предварительный вопрос? — сказал я.
— Да, давайте.
Я повернулся к Клатчетту. — Госпожа Нагель в момент инцидента находилась за пределами провинции?
— Совершенно верно. Она наблюдала за инцидентом, потому что проводила опыт существования вне своего тела, и оказалась перед гастрономом Гаршмейера как раз в то время. И могу добавить, что стоимость ее перемещения вне тела оплачена. Кроме того, хотя она зарегистрирована для перемещения вне тела только в Луизимиссе, наши соответствующие провинции имеют соглашение о взаимности, которое подтверждает ее путешествие внутри нашей области. Он сложил руки на груди и с холодным торжеством покачался на каблуках.
— Но, — сказал я, — она не прибыла вне тела своевременно, чтобы увидеть сам инцидент?
— Нет. Ее показания будут направлены не на сам инцидент, а на его последствия. Она засвидетельствует то, что андроид, Сара сказала в последние секунды своей жизни.
— Опять слух? Это недопустимо. Я думал, что это его обескуражит. Я ошибался.
Он недружелюбно улыбнулся. — Это допустимо как одно исключение из слухов. То, что сказала андроид, было предсмертным заявлением.
Ну, я упускаю какие-то вещи время от времени. Не часто. Но эта вещь была серьезной, и каким-то образом она проскользнула. Мой уважаемый противник приберегал лучшее напоследок. Поэтому я терпеливо улыбнулся, пока мой мозг крутился и крутился, пытаясь собрать все, что я знал о предсмертных заявлениях.
— Ваша Честь, — начал я, — как указывает информированный обвинитель, одним из исключений из правила слухов является так называемое предсмертное заявление. Исключение основано на том, что умирающий, приближаясь к Небесным Вратам, не умрет с ложью на устах. Учитывая это, у нас все еще есть серьезные проблемы с порогом: Сара была андроидом, а не человеком; у нее нет ожиданий загробной жизни, и не было давления на смертном одре, чтобы сказать правду. Так называемое предсмертное заявление не соответствует основной предпосылке, на которой основано исключение, и поэтому является неприемлемым. Я сел. Пусть пережуют это.
Судья Клоук задумался. — Господин прокурор?
Дэйв Клатчетт встал, одарил меня своей самой снисходительной улыбкой и обратился к судье: — Сара была андроидом, это правда, но андроидом класса 5 AI. Ее IQ был равен 140. У нее была эмоциональная жизнь. У нее было благородство. В катастрофе на шахте Ричфилд она спасла жизни, рискуя собственной. Она любила жизнь, так же как вы и я. Нет ни малейших оснований сомневаться, что она сказала правду. Ее заявление явно приемлемо. Он поднял брови и сел на свое место.
Я тут же вскочил на ноги. — Ваша Честь, даже если предположить все это, у нас все еще есть проблема. Допустимость требует, чтобы в предсмертном заявлении опознали убийцу. Сара никого не опознала. На самом деле, насколько можно судить, она не произнесла ни слова. Она умерла молча. Я сел.
Судье потребовалось некоторое время, чтобы переварить услышанное. — Подождите минутку... вы имеете в виду...?
Клатчетт не дал ему договорить. — Ваша Честь, я протестую против попытки адвоката ввести суд в заблуждение. Как хорошо известно, адвокату, это было предсмертное заявление. В последний момент, когда она лежала под машиной, ее правая рука была свободна, и она подняла два пальца. (Он продемонстрировал). Очевидно, она говорила всему миру, что у убийцы две головы. Он сердито посмотрел на меня и остался стоять.
Я рассмеялся. — Мы, конечно, восхищаемся воображением мистера Клатчетта, и я уверен, что никогда не смогу осуществить столь очаровательную фантазию. Но, увы, мы оказываемся привязанными к банальным реалиям реального мира. Нет никаких доказательств, что этот жест двумя пальцами был чем-то большим, чем последнее подергивание умирающего тела.
— Два пальца... две головы... возможно... — пробормотал Клоук, изучая латинскую фразу на своем молотке.
Когда он это делает, я знаю, что он просматривает записи в своем Гарвардском имплантате Лексус с обновлениями. Есть ли там файл «андроиды»? Я стискиваю зубы. Мы ждем.
Его Честь вздохнул, затем поднял глаза, и, казалось, сосредоточился на точке над столом Клатчетта. Это было плохо. Это означало, что он принял решение, и оно будет за Клатчетта. Он собирался вынести решение, что двупалый сигнал андроида можно считать идентификацией моего клиента с водителем транспортного средства. (Что, конечно, подсудимый и сделал, но юридические доказательства - совсем другое дело).
Клоук сказал: — Похоже, не было зарегистрировано ни одного случая, связанного с предсмертным заявлением андроида. Что ж, тогда чем мы должны руководствоваться? Сравнением с человеческими моделями? Умозрительными экстраполяциями? Да, обеими. Итак, руководствуясь этим, мы заключаем, что…
Нам было нужно чудо.
И это чудо предоставил мой клиент. Джон-Клод схватил меня за рукав и крикнул: — Что это за запах!
Все ахнули и уставились на него. Я тоже. Я не мог думать связно в течение нескольких секунд. Тогда это поразило меня. Это был запах горелого мятного масла. Что означало...
Судья Клоук пару раз ударил молотком. — Адвокат! Уймите своего клиента!
Я был на ногах. — Ваша Честь, уже почти двенадцать! Они начали кремацию!
Его Честь пробормотал что-то. Люди уже направлялись к двери. Он крикнул: — Перерыв до девяти часов завтрашнего утра!
— Всем встать, — произнес помощник шерифа, обращаясь к почти пустой комнате.
И теперь мой клиент вел себя очень странно. Глаза в обеих головах были плотно закрыты. Он сжал кулаки. Совершенно очевидно, что он сосредоточился... на чем? Обе пары губ шептали: — Банчу... Банчу... проснись! Проснись! На обоих лбах выступил пот, и рукава вытерли его. А потом все закончилось, и они расслабились и улыбнулись.
— О чем это всё было? — спросил я.
— Лучше пойти туда, мистер Уитмор, — сказал Джон. — Не хочу пропустить кремацию, — добавил Клод.
Они явно дразнили меня. Но они были правы, я не хочу пропустить такое шоу. Касс уже ушел.
Таким образом, решение о том, можно ли считать жест двух пальцев Сары в качестве опознания Джона-Клода как водителя, оставалось в подвешенном состоянии. Решение, когда оно придет, также будет сильно влиять не только на то, виновен ли Джон-Клод в смерти доктора Банчу, но и в уничтожении Сары. Не говоря уже о непристойном раздевании. Моя работа была изложена для меня.