Да, в абсолютной величине нам преподаны запредельные силы и знания, благодаря эпигнозису, подлинной эзотерике апофатического вероисповедания. Как говорили древние, в тайной мудрости небес невероятное и удивительное могущество Благодати Господней обретается.
Признаюсь, я сам себе порой удивляюсь, поражаюсь тому, чему твой Фил научился, изумляюсь моим знаниям и умениям. За что неустанно прошу помиловать меня, грешного, не забывая незлобиво возносить хвалу Вседержителю, производящему в абсолютной мудрости Его все во всех духовных и телесных проявлениях, ликах, ипостасях.
Велико милосердие Господне, но терпение Его не безгранично по отношению к греховной натуре тварной и неразумной. Ибо Ему надлежит в абсолюте отмщение и воздание. Так воздаст — никому мало не покажется. И никакого предзнания или ясновидения не хватит всегда и всюду что-либо достоверно предполагать, если Бог располагает всем и вся. Среди прочего испытывая нас, вводя в искушение харизматическими силами и знаниями, которые совершенно недоступны и предельно непостижимы заурядным секулярам.
Повторяю, Настя, будь всегда осторожна. Не то, как воздастся, и ты враз с откоса в кювет колеса сверху, не понять, где голова и руки, из рака ноги… Покойся тогда с миром, вверх тормашками…
На тебя, конечно, можно было бы наложить узы неофита. Стреножить, приструнить глупую девчонку, чтоб не рыпалась и пикнуть не смела. Ритуал веками отработан и прост как грабли.
Но без содействия асилума, которого у тебя пока нет, этот вариант чреват отвратительными чреватостями. В переводном ритуале ты можешь вообще лишиться развития и расширения благодатных дарований, навсегда останешься субалтерном с ограниченными возможностями…
В среду утром Филипп Ирнеев встал задолго до рассвета, всегда темного и затяжного по зимнему времени. Как ни переводи стрелки часов в межгосударственных границах часовых поясов, зимой просыпаться приходится в ночной темноте.
Ранний подъем Филипп давно уж воспринимает безропотно и даже не без удовольствия, поскольку ему каждодневно надлежит вершить утренний ритуал молитвенной рыцарской настройки на предстоящие сутки. «В благостном и благодатном таинстве, судари мои».
Просыпается он сразу, ничуть не блаженствуя в пограничье между явью и сном. «И первое и второе суть состояния естественные и физиологические. Ложные вещие сны только идиотам-секулярам мерещатся, когда они принимают неполное сознание за откровения, ниспосланные неизвестно откуда».
Прочитав «Отче наш» и «Да воскреснет Бог», рыцарь Филипп для окончательной бодрости духа припомнил пару молитв Святого Ефрема Сирина и несколько подходящих строк из посланий Святого апостола Павла. Засим завершающим обязательным аккордом последовала орденская лития о даровании победы над земнородными супостатами.
«Ритуал свершен. Так было, и так будет».
По окончании духовных упражнений рыцарь Филипп принялся укреплять телесную физическую форму. Отворил настежь балконные двери, поежился от холода, взялся за растяжку мышц. Затем выдвинул из шкафа силовой многофункциональный тренажер.
Еще затемно Филипп выехал из гаража, чтобы поспеть к поздней обедне в монастырскую церковь иконы «Утоли моя печали». До мужского Петропавловского монастыря путь не близок, но превышать скорость или как-нибудь иначе пренебрегать правилами дорожного движения он себе не позволяет.
«Пускай тебе тачка по-арматорски упакована, а в бардачке едет инкунабула Продиптиха, превращая машину в стальную крепость на шипованной резине. Мне без надобности лишнее воздаяние за создание аварийно-опасной ситуации на дороге. Ибо сие чревато, кое-кому эвентуально и фатально…»
Церковного порядка ради исповедавшись в мирских грехах отцу Клементию, после литургии Филипп Ирнеев подошел к причастию. Эзотерическая религиозность нисколько не мешает ему искренне «в экклезии и соборне» молиться, истово соблюдать православную обрядность и по мере сил способствовать храмовой тавматургии.
«Буде таковая отыщется в опус оператум средь сонмища секуляров. Богу — богово, миру — мирское».
Припозднившийся Павел Семенович Булавин отстоял обедню побок с Филиппом. Он не причащался святых Христовых таинств, ибо намеревается это сделать на всенощной в обществе Пети Гаротника и Кати Делендюк в Кафедральном соборе.
К прецептору Павлу рыцарь Филипп, неспешно в очередь причастившись, присоединился в монастырской трапезной. Прислуживавший им монашек удалился, не смея мешать беседе достопочтенных гостей отца игумена.
— Прошу отведать, Пал Семеныч, постных монастырских яств. Очень и очень рекомендую. Сам отец келарь Евлампий для нас расстарался с трапезой.
— Ох, Фил Олегыч, чревоугодничаем мы без меры.
— Так ведь святки идут, Пал Семеныч. Грех отказываться от радушного угощения. Не дай Бог подумают: приехали на праздник, не едят, не пьют, стало быть, в них бесы вселились.
— Ваша правда, друг мой. Опричь того, в иноческой благости не грех откушать той пищи, кою Бог посылает затворникам и молельщикам нашим.
Праведное здесь место, и служба церковная в достойном благочестии обретается. К моему огорчению, ехать сюда далековато.
— Может, транспортал орденский тут поставить, Пал Семеныч? — пошутил Филипп. — Овес-то нонче дорог.
Прецептор Павел шутку не поддержал и серьезно ответил:
— Не вижу в том ситуативной необходимости, коллега. Однако ж это вам решать, ежели в вашем распоряжении еще четыре свободных канала в Доме масонов.
— Честно говоря, оставшиеся на данный момент транспорталы я ритуально позиционировал для неофита Анастасии. Надеюсь, мои синтагмы как-либо сработают.
— Возможно, коллега, вполне возможно. Пусть ничего нельзя сказать наверняка о наших непредсказуемых убежищах. Несмотря на то будем надеяться на лучшее.
— И готовиться к вероятному. Кстати, Пал Семеныч, кому понадобилось меня посылать в Египет?
— Таково руководящее мнение малого синедриона, Филипп Олегович. В Александрии чудесно смогли бы обойтись без вас, но почтеннейшим клеротам конгрегации благоугодно бахвалиться выдающимися комбатантами, коих они самоотверженно взращивают на восточно-европейских нивах и пажитях.
— Я так и понял, сановная политика дигнитариев в свете планируемой экспансии нашей конгрегации в Левант и Малую Азию.
— Вы правы, коллега, — прецептор Павел подтвердил предположение рыцаря Филиппа. — В таком случае прошу выслушать мои соображения. Детальные инструкции вы получите от арматора Вероники на ферме-полигоне, куда вам надлежит отправиться после нашей встречи…
В течение полутора часов рыцарь Филипп получил необходимые вводные. Они также успели обсудить с прецептором Павлом состояние дел в округе и в их орденском звене, воздать честь монастырскому завтраку, хмельному квасу, ягодным наливкам.
Кроме того, Павел Семенович объяснил Филиппу Олеговичу, почему он предложил им встретиться в Петропавловском монастыре:
— Видите ли, мой Фил Алегыч, у меня возникло неодолимое желание взглянуть заранее на то место, инде вам предстоит обвенчаться с несравненной Настасьей Ярославной. Тогда как мне должно сыграть почтенную роль посаженого отца.
Весьма отрадно, что вскоре мы с ней близко породнимся, хм, в какой-то степени. Барышня-блондинка ослепительной красоты, надо сказать. Сколь припомню, когда-то она предполагала существование между вами и мной некоей отдаленной родственной связи.
— О, Пал Семеныч, количество сверхдальних свойственников у вас, несомненно, увеличивается. Потому что моя двоюродная тетя Анита из Мадрида горит желанием составить вам компанию, став посаженой матерью на нашей с Настей свадьбе. Бодас де ньеве эс магнифико, дисе!
— Согласен. Свадьба снежной зимой — штука великолепная.
По свежевыпавшему снежку в среду вечером Настя Заварзина возвращалась домой. Рулила, рассекала в приподнятом настроении, окрыленная и воодушевленная. Она чувствовала себя истинно счастливой и желанной. Потому как два часа назад ей удалось подвигнуть Филиппа на самую нежную близость, какая очень нечасто ей перепадала после несчастья, случившегося с его родителями и сестрой.
Настя понимала душевное состояние Филиппа, сострадала ему, но ей все же по-человечески немножко обидно. Он ведь для нее любимый и единственный, и любит ее, как никого раньше не любил в этой жизни. Поэтому должен безоговорочно уступать ее заветным желаниям и своим собственным чувствам.