Я пришла к тебе, Фил. У них все, у меня же ничего. Решать тебе, хотя я могу дать больше, чем они обе вместе взятые.
Нам с тобой отлично известно, почему животный секс тебе самому нужен раз в полгода, не чаще. Плюсуем сюда твой рыцарский долг, верность предназначению, арматорские энзимные стимуляторы, гиперсублимация в минусе.
Конкретно для тебя, Фил, женщины, — кому как не мне это знать? — суть не более, чем эстетические переживания, созерцание шедевров, прекрасных картин, наслаждение изящными формами и пропорциями изваяний.
Это сверхъестественно и потому нормально.
Желать всласть потрахаться, перепихнуться с мраморной статуей мог только ненормальный извращенец Пигмалион. Да и то трахал он, козел, сам себя в образе собственного творения…
Вот такая я шалава, братец Фил. Прошу хоть не любить, но жаловать. Потому что подыхаю во грехах моих бабских от плотской зависти и ревности к Насте и Марии.
Делай со мной, что хочешь. Вернее, я сама-одна все сделаю, коли пришла тебя не соблазнять, а просить милости и снисхождения.
Пусти меня к себе. Мне будет достаточно одной близости, одного соития, Филька.
Решай единолично. Любое твое решение я приму с радостью и покорностью во всей полноте и глубине моей разумной души.
— Плоть слаба, дух силен. Нераздельны и едины духовные начала сильных мужей и слабых жен. Тысячелетние орденские традиции пребывают в неизменности, кавалерственная дама-зелот Вероника…
Вечером Настя тесно прижалась к Филиппу и попросила его:
— Фил, если с Никой опять приключится женское нездоровье, и все такое, ты понимаешь, обещай мне ей помочь. Если ты меня по-настоящему любишь не телом единым, а разумной душой.
— Обещать ничего не обещаю. Но доживем — увидим, посмотрим, Настена.
«Ох мне, дамы арматоры, разумницы, из рака ноги…»
ГЛАВА V С ВОСТОКА НА ЗАПАД, С ЮГА НА СЕВЕР
Орденские земли на малообитаемых Восточных островах Республики Фиджи три дамы и рыцарь оставили дождливым утром спустя несколько дней. Погода предстала негостеприимной и обещала окончательно испортиться. Меж тем зловредные синоптики грозили всем курортникам тайфуном, разыгравшимся неподалеку не ко времени и не по сезону.
На Фиджи запланированное орденскими арматорами свадебное путешествие завершилось. Далее новобрачные и сопровождающие их лица действовали, сообразно собственным намерениям, переместившись с востока на запад в границах Южно-Тихоокеанской конгрегации.
Насте захотелось побывать поближе к нулевой широте, и они оказались на северном австралийском побережье в Дарвине, во влажной субэкваториальной духоте. В здании методистской церкви, где расположен групповой транспортал общего орденского пользования, было еще так-сяк терпимо. Но оттуда, из пригорода Дарвина, они долго ехали к Тиморскому морю в такси-лимузине с неисправным кондиционером в салоне — такое вот длинное безобразие прибыло по вызову.
В дороге Настя гордо посматривала на распаренных спутников, в железной душегубке с открытыми окнами изнывавших от влажности и жары. Филипп с Никой выглядели более-менее пристойно, но Мария явно страдала и обильно потела в нательной сбруе под красным приталенным платьем.
«…На розовых ленточках и бретельках, крис посередке. С легким паром, Мань..!»
Наконец, Настя сжалилась над подругой, прикрыв ее своим сигнумом, за что получила внушение от Филиппа.
— Ни одно доброе дело не остается безнаказанным, дама-неофит, — веско заявил рыцарь Филипп и самовластно дезактивировал ее артефакт. — Ритуал прежде надобно зарядить, и не озорничать с теургией без нужды, с бухты-барахты.
Теперь обе промокли насквозь; особенно Настя утратила приличный вид «сверху и снизу» в кремовом брючном костюме. А Филипп немилосердно усугубил дамские страдания назидательным ворчанием:
— Меньше пить надо, неофитки. Сказано ведь было! Сначала в Брисбен, в прохладный отель, к Пал Семенычу.
— Чего ты, братец Фил, на них окрысился? — пихнула его в бок Ника. — Что в лобок, что по лбу, искупаемся в Индийском океане, враз всем полегчает. Зря, что ли, на экватор тащились?
Булавин, ей-ей, появится нескоро. Сечешь, Фил, разницу в часовых поясах и линию перемены дат, — а?
И потом, я тут договорилась с нашими по гильдейским каналам, махнем диких собак динго стрелять. С ветерком и музычкой, на спецтехнике, с воздуха, ружьишками «снарл» подходящего калибра.
Как оно тебе, Настена?
— Стопудово!!!
— Приобдрись, дрысь-дрысь, братец Фил. На здешней ферме под душ залезем, в термостатический камуфляж переоденемся, пикничок устроим…
— Ну, коли так…
На восточном побережье Австралии в Брисбене они не столкнулись с какими-либо проблемами кондиционирования воздуха в такси, в отеле, на улице… С океана задувал вечерний бриз, как скоро дамы втроем устремились за покупками с целью существенно пополнить сезонный гардероб, определиться с наличием модных аксессуаров и приобрести множество мелочей, без которых для красивых и богатых женщин жизнь становится абсолютно немыслимой.
Филиппу же хватило магазинчика готового платья по соседству с отелем. Ему также требовалось закупить кое-что необходимое для поездки из осеннего Брисбена в Филадельфию, где наступает весна.
Когда совсем стемнело, в сообществе с Павлом Семеновичем они благорасположились за столом ресторана пятизвездочного отеля в ожидании трех своих дам, крайне озабоченных вечерними туалетами и макияжем.
— …Для вас, наверное, не секрет, Филипп Олегыч, что меня представили Веронике Афанасьевне в 1920 году в Южной Калифорнии и несколько лет я пребывал в непрестанном беспокойстве о ее разумной душе. Хочу вам сказать, с тех пор ее дамский характер значительно уравновесился.
И позднее, в бытность дамы-неофита Вероники особым чистильщиком Южно-Американской конгрегации, ее неуемный темперамент доставлял прецепторам и клеротам, хм, довольно много хлопот. Лишь рыцарю-адепту Патрику удалось привести ее к орденскому порядку в конце 30-х годов прошлого века.
Она — его давнее детище и нынешний идейный оппонент. Он — выдержанный техногностик-модернист. Она же, вы знаете, эмоционально придерживается умеренных ноогностических подходов.
Вам, Филипп Олегыч, подобно вашему прецептору, так же не чужд техноскептицизм, поэтому, вы понимаете, обучение у Патрика Суончера обеспечит необходимую сбалансированность в общеобразовательной и боевой подготовке дам-неофитов Марии и Анастасии.
Я возлагаю огромные надежды на выдающееся дидактическое дарование мистера Суончера. Лучшего прецептора для наших милых дам едва ли возможно сыскать в рыцарских конгрегациях Востока и Запада.
Опричь того, нам не след забывать о сакраментальном «Боже, храни Америку». Естественная среда в богоспасаемом Новом Свете не в пример благоприятнее, нежели в наших с вами, мой друг, восточно-европейских палестинах.
— Я применительно разделяю ваше мнение, Павел Семеныч.
Позвольте мне также надеяться, рыцарь-зелот Павел, ваши, скажем так, персональные идеологические разногласия с рыцарем-адептом Патриком не помешают вам завтра присоединиться к нам троим. И в Филадельфии вы пожмете один одному руку в знак примирения.
— Ужель уместно?
— Несомненно, Пал Семеныч, несомненно…
О некоторых обстоятельствах несостоявшейся между вами дуэли мне тоже хорошо известно. Я восхищен вашей доблестью, рыцарь Павел, и убежден, что некогда вы оба не погрешили против чести.
«Ох мне арматоры, мужчины и женщины…»
Приняв ванну на сон грядущий, Филипп взял из бара и прикурил крепкую манильскую сигарилью. Хотя курил он редко, и заядлым курильщиком никогда не был; никотиновым зельем баловался от случая к случаю. Предпочитал сигары, но от с сигарет с легитимным виргинским табаком тоже не отказывался, если угощали.
Настю табачный дым не раздражал, она к нему равнодушна, как и к спиртному. Гораздо больше ее сейчас беспокоит задумчивое настроение мужа, погруженного в какие-то безрадостные мысли.