— То-то, смотри, у него не забалуешься. Один раз он меня…
Арматорскую байку Вероники любимому мужу Настя не пересказывала. Совестно было, опять глупенькая всему поверила. Потому перевела разговор на другую тему:
— Слушай, Фил. А что теперь сделают с ведьмой Моникой? Развоплотят?
— Эт-то навряд ли… Мы с Патриком в хорошем ритуале, простом как греческая буква «хи», обезопасили ее до донышка, без сухого остатка…
Рыцарь Филипп ненадолго задумался, нахмурился, но вскорости отправил долой, в долговременную память малоприятные воспоминания о тератологических телесах разжиревшей старой ведьмы. В андреевском кресте распростертой на бильярдном столе, сотрясающейся в неописуемых конвульсиях…
— Скорее всего, Настя, клероты конгрегации поместят дизе фрау Монику Шпанглер, ее шесть цельномолочных сисек в кунсткамеру живьем к другим уродам в виде наглядного пособия для начинающих ноогностиков и стажеров-арматоров.
— Так ей, свиноматке, и надо!
Лежи, Фил, не вставай, я вернусь к тебе с омлетом, рассказать, что солнце встало.
Настя нырнула в долгополый китайский халат, туго подпоясалась и отправилась на кухню, а рыцарь Филипп мысленно воспроизвел и обдумал недавний разговор с рыцарем Патриком. Утром он его уважительно провожал к орденскому групповому транспорталу, находящемуся в кольцевом подземном переходе под Круглой площадью.
— …Весьма странно, брат Фил, ежедневно тысячи горожан-обывателей здесь топчутся по могиле неизвестного солдата.
— Всем известно, что тут никто не захоронен, рыцарь.
— Важны не органические тленные останки, но принцип и символ, если памятник былым подвигам и жертвоприношениям есть кенотаф погибшим во 2-й мировой войне…
Многозначительно помолчав, рыцарь Патрик возобновил речь. А рыцарь-инквизитор Филипп со всем своим уважением дал высказаться собрату после непростого ритуала. Он с пониманием отнесся к его намерению снять напряжение в монологе.
— Однако, брат Фил, из бездуховности секуляров, обитающих в различных странах, на разных континентах, мы можем вывести заключение о ее пагубных последствиях и обнаружить в ней неоспоримые достоинства, какими мы способны воспользоваться, действуя в натуральной мирской среде.
Довольно пренеприятный, подчеркнем, в здешних краях общий безотчетный фон спонтанного бытового колдовства и волхования. Ровно кошачий мартовский концерт, кабы не фильтровать или напрочь не экранировать фоновые естественные эманации греховной плоти.
Иначе же присмотреться, то мирское неверие или безверие в сверхъестественное порождает в обывателях тотальную недоверчивость к магическим инвокациям и друидским ритуалам. Материалистические стереотипы и агностические установки современного массового сознания подвергают магию и колдовство действенному социальному интердикту, отлучая их от науки и технологий.
В итоге сами же языческие колдуны и маги не верят в адекватность собственных тысячелетиями апробированных псевдодивинаций и энкантаций, сводя чародейство и чернокнижие к спорадическим и стохастическим явлениям. Чародеи и чернокнижники зависят от своего ограниченного людского естества, и потому им присущи заурядные материалистические предрассудки и обывательские суеверия.
Пять-шесть веков тому назад незаурядная тантрическая демоница уровня фрау Моники с легкостью необычайной оставила бы нас обоих с носом, едва задействовав свойственное ей ясновидение. Ныне же достаточно сведущие и сильные колдуны, ведьмы, волшебники не могут до конца поверить в то, что неизмеримо превосходит их упрощенное материалистическое понимание бытия.
Тут-то у нас, брат Фил, неоспоримое преимущество, в каких бы глупых светских ересях вплоть до наших времен ни обвиняли несправедливо техногностиков. Поскольку они первые обосновали теорию произвольной масс-коммуникативности стохастической магии и волшбы.
Та же старуха Моника не сумела предвидеть и распознать орденскую угрозу. Тем временем у юной ведьмы, сидевшей в холле, стохастически сработало эвентуальное ясновидение, и ей удалось скрыться за несколько минут до сигнала к атаке…
Орден спасает вера в Пресвятую Троицу. И она же может ограничивать харизматиков, излишне абсолютизирующих одухотворенность материальной действительности и телесного существования.
Всевышний Дух в прикладной единосущности не имеет материальных ограничений, но дьявольская плоть подвержена конечным физическим законам, какими бы аномальными, из ряда вон выходящими ни представлялись частные случаи магии и чернокнижия. Дьяволу бездуховности не дано преступить второй закон термодинамики, ибо всякая материя имманентно лимитирована в пространстве-времени.
Мистическое сотворение кумира из мнимой бесконечности и ложной гармонии материального универсума является сатанизмом и дьяволопоклонством. Аналогично, лживое утверждение о непознаваемости вещественного мироздания есть святотатство, приравнивающее сатанинское к божественному…
Бесспорно, материализм и агностицизм есть зло, но это — необходимое зло. Поскольку безвредные материалистические суеверия наподобие живых черных кошек, тринадцатых чисел календаря, гипотезы о происхождении человека от обезьяны, запрета на употребление свинины и так далее в том же ряду — естественным образом замещают вредоносное обрядовое колдовство и вирулентную ригористичную магию…
Между прочим, я сподобился дарования целительства в те времена, когда техногностиков в ордене многие именовали еретиками. Особенно, клероты рыцарских конгрегаций Востока и Запада не могли им простить издание в сакральной форме инкунабулы Техногнозиса, восприняв его ни много ни мало, но профанацией Продиптиха. Тогда поговаривали об орденском остракизме за якобы кощунственное издевательство, но опасались вызвать схизму и получить мощную фракцию диссентеров, способных создать межрегиональную консисторию…
Советую вам, брат Фил, проницательно присмотреться к Веку Просвещения и уяснить, почему ранние техногностики скрытно стали насаждать в секулярной среде идеологемы естественно-научного материализма и суеверия нигилистического атеизма. Это не было неоправданной интервенцией в мирские дела, но долговременной политикой по дискредитации и диффамации натуральной магии и естественного колдовства… Начиная с XIX века от Рождества Христова, материалистические предрассудки социально противостоят магии не менее эффективно, чем эктометрические религиозные культы и катафатическая теология.
Иное дело, коли материализм зачастую оказывает неблагоприятное воздействие на научно-технологический прогресс, сводя познаваемое сверхрациональное на примитивный уровень спекулятивной мистики ложных доктрин, идолатрических теорий и заведомо ошибочных эмпирических рабочих гипотез.
Аналогичным образом идейный материализм и ортодоксальный атеизм делают секуляров изрядно беззащитными от естественных вредоносных магических воздействий. Вне зависимости от их неверия и недоверия к магии и чернокнижию они подвержены натуральным эффектам зловредительных умыслов…
Благодарю, брат Фил, за то, что выслушали мои немудрящие мысли и трюизмы вслух. Честь имею кланяться, сударь…
Филипп расслабился в кровати. До начала очередного гормонального криза вследствие немыслимого препарата арматора Патрика он еще мог спокойно поразмышлять, телесно не превращаясь в похотливого молодого самца, безумно одержимого гиперсексуальностью.
Разумеется, ему по силам и знаниям сверхрационально управиться с собственным организмом и разом упорядочить метаболизм. Нынешний двенадцатый круг посвящения рыцаря-зелота ему позволяет многое. Но прибегать к излишней теургии Филипп Ирнеев не пожелал.
«Ибо чревато, из рака ноги… Лучше болеть ОРЗ и гриппом, ограничив доступ к телу больного».
Отпраздновать благополучное оздоровление в кругу ближних друзей Филипп решил в четверг:
«…Даром что Манька Казимирская завтра улетит за океан. Все ж таки масленица на дворе… с жирными языческими блинами… мади грас, дни и ночи карнавальные… Заодно и Настины проводы в Штаты можно справить…
Обе легенды отработаны оптически и аноптически. В аэропорту Нэнси Ирнив познакомится с новой ассистенткой доктора Суончера мисс Мэри Казимеж, так же оставившей Бостон ради учебы в Филадельфии…»