Криспин придвигается вплотную к губернатору.
(заговорщицки) Миссия моя, как Вы понимаете, огласке не подлежит… Каждый день на высочайшее имя подробнейший отчет. И список мер предупреждения и контроля над распространением. Всего не перескажешь. Тут, брат, целая наука…
Откидывается на спинку.
Губернатор (осторожно): Ну а, положим, наша губерния…
Криспин (смеется): Хороша губерния! Задала перцу государеву крестнику!
Губернатор смущен.
Полно, Аркадий Львович. Не тревожитесь. Конфуз сей до сведения Его Величества доведен не будет. Тут ведь моя промашка. Имел неосторожность лично санитарным просвещением торговцев озаботиться. А надо было сразу к Вам.
Губернатор (осторожно): Нельзя ли указать: какие именно нестроения беспокойство вызвали? Я хоть губернию принял в прошлом годе, но за правило взял входить во все аспекты, так сказать, жизнеустройства. Лично распорядился: всех больных с подозрением – в одном лазарете собрать. Лавочникам роздано предписание. Бродяги, как вероятные разносчики препровождены в арестантский дом. Что ещё? Крыс потравили.
Криспин (важно): Сие мне ведомо. Всецело поддерживаю. Да вот с ярмонкой загвоздка выходит. Тут ведь не уследишь. На моих глазах мужик (показывает) цап сельдь за морду и тянет из бочонка. А у самого руки… Знаете, этак о передник оттёр и тащит. А на переднике том заразы, я извиняюсь, как на шелудивом блох! В иное время ладно: вспучило, колики – два пальца в рот и поминай как звали. Но ввиду распространившейся холеры такая непопечительность сродни государственной измене.
Губернатор в ужасе встает со своего.
Губернатор (в ярости): Где? В каком ряду этот демон?!! Я его в кандалы!!!
Криспин: Да разве в селедке соль? Ярмонка – явление такого порядка, что приставь к каждому торговцу по солдату – всё одно. Вон сахарные петушки. Сам видал: запас держат на несвежей рогожке. Лошади, простите за тонкость, мечут яблоки из-под хвоста рядом с провизией. Пряники содержатся вперемешку с мылом. Калачи…
Губернатор (потеряно): Закрывать, стало быть, ярмонку-то?
Криспин (веско): Аркадий Львович, голубчик. Верьте слову: последнее, чего б я желал – повредить Вам по службе… Сегодня ввечеру казенная карета ждет меня на постоялом дворе в трех верстах отсюда. Через весьма непродолжительное время я предстану перед государем и сделаю ему всесторонний доклад. Долг служебный велит мне со всевозможной дотошностью изложить все, до последней мелочи, нарушения санитарной целесообразности…
Губернатор лихорадочно расстегивает ворот и вытирает салфеткой пот со лба.
…Но долг гостя, принятого с истинно русской радушностью в теплом семейном кругу…
В глазах губернатора вспыхивает огонёк надежды.
…Одним словом, я настроен дать хвалебный отзыв. Мол, (декламирует) в виду эпидемической угрозы благоразумным попечением губернатора срок действия ярмонки своевременно сокращен. Возможные очаги заражения решительно устранены. Губерния готова во всеоружии противостать…
Губернатор не дает Криспину закончить и заключает его в объятия.
Губернатор (между лобзаниями): Отец родной! Благодетель! (в сторону столовой) Матушка, душа моя! Иринушка-лапушка! Владыко! Радость у нас! Такого человека Господь послал! Если б вы только могли…
В дверном проеме появляется супруга и дочка губернатора.
Губернаторша и Ирина (хором): А мы все слышали…
Затемнение.
Акт второй.
Сцена первая.
Кабинет Пушкина. На стуле перед письменным столом сидит Гоголь с портфелем на коленях. Пушкин, стоя за своим письменным столом, сосредоточенно читает статью Гоголя "Несколько слов об А.С.Пушкине" из толстого журнала. Некоторые особо примечательные, с его точки зрения фрагменты он зачитывает вслух.
Пушкин: "…Никто не станет спорить, что дикий горец в своем воинственном костюме, вольный, как воля, сам себе и судия и господин, гораздо ярче какого-нибудь заседателя, и, несмотря на то, что он зарезал своего врага, притаясь в ущельи, или выжег целую деревню, однако же, он более поражает, сильнее возбуждает в нас участие, нежели наш судья в истертом фраке, запачканном табаком…".