Разве дело в личности Мефодия? Нет, просто этот византиец, как и многие другие, был глубоко антипатичен западным христианам. Не всем, конечно. Повторимся: отдельные немцы ему симпатизировали и даже записывались в ученики, как показал уважаемый А.В. Назаренко. Но именно отдельные! А одна ласточка весны не делает. Перед нами – начало глубокого антагонизма между католическим Западом и православным Востоком. Отрицать это с научной точки зрения бессмысленно, хотя сегодня многие это делают. Даже компромиссная, глубоко взвешенная, интеллигентная и деликатная точка зрения Назаренко кажется таким людям чересчур консервативной. Они ведь аргументов не слушают, как и подавляющее большинство западных авторов. Для них история – поле боя. Спорить с ними бесполезно. Это не получалось ни у Рыбакова, ни у Пашуто, ни у того же Назаренко. Их аргументов западные историки просто не слышат, гнут свою линию и обретают адептов в нашей стране.
К аргументам автора этих строк местные западники тоже прислушиваться не хотят, да еще и обвиняют в том, что он – антизападник. Именно обвиняют, как это ни смешно! Но постойте. Россия и Запад – антагонисты. Взгляды западных историков на Россию далеки от объективности, а зачастую просто безграмотны и абсурдны (примеры такого рода см. в наших книгах «Руги и русы», «Князь Довмонт», «Загадки древней Волыни», «Мстислав Удалой» и т. д.). И что же? Мы должны покорно склонить голову, признать из политических соображений взгляды наших не всегда грамотных врагов верными и дать себя высечь? И всё это – вопреки фактам? Нет и нет.
Коль скоро факты говорят о другом, капитуляции не будет. Кроме того, мы хорошо понимаем, что перед нами – не просто оппоненты, но политические противники, причем весьма кондовые. Автор с удовольствием вступил бы с ними в публичную полемику, но, увы, оппоненты вряд ли примут вызов.
3. Вернемся к Ярославу
Интересно, что 988 или 989 годом датируется летописный анекдотический рассказ под названием «бунт Изяслава». Он хорошо известен, только над конечной датировкой события бьются историки. Мы обоснуем свою версию, напомним, что же произошло, и защитим датировку события.
Владимир-язычник был похотлив. Возможно, так он демонстрировал свою мужскую силу, плодородие, которое должно было даровать счастье всей общине. Так современный король Свазиленда каждый год устраивает смотрины: 80 000 девственниц (или незамужних женщин) танцуют перед ним в прозрачных платьях, а затем монарх должен выбрать себе жену. Через год фестиваль повторяется. Перед нами и отголоски культа плодородия, и доминирование самца в обезьяньем стаде. В таком же стаде славянских обезьян доминировал Владимир, будущий православный святой. В Европе этих рецидивов дикарства имелось не меньше. О прочих странах да племенах мы и не говорим. В западной части Евразийского континента единственное исключение – Византия, самая передовая на тот момент страна. Времена древних македонян с их хищными нравами ушли в прошлое, как и эпоха древнегреческих басилеев. Византийская цивилизация, образовавшаяся на их месте, шагнула далеко вперед. Она оказала огромное влияние на арабов, и потому крупные мусульманские города тоже приобщились к благам культуры, в отличие от бедуинских племен, кочевавших рядом. Это смягчало нравы.
Владимир регулярно пополнял свой гарем, о чем есть прямые указания летописца. Но к Рогнеде он при этом испытывал тягу. О влечении красноречиво свидетельствуют факты рождения Гориславой нескольких детей от русского кагана.
Например, жену Ярополка он «залежал», а потом быстро к ней охладел. А к Рогнеде-Гориславе, которая его ненавидит, – какое-то болезненное стремление. Князь раз за разом насилует несчастную. Этого не объяснить ни культовыми соображениями, ни чем иным. Перед нами просто похоть русского «святого», которая не считается с желанием женщины.
Рогнеда однажды этого не выдержала. Владимир (наверняка под хмельком: «Руси есть веселие пити») явился к жене, «залежал», а потом откинулся и уснул, похрапывая. Рогнеда глянула на это ненавистное животное… и решила: будь что будет. Схватила нож, занесла над спящим мужем, чтобы полоснуть по шейной артерии или вонзить в сердце.
Чуткий насильник проснулся! Схватил жену за руку. Что стряслось?! Княгиня билась в истерике. Повесть временных лет передает ее речь вполне интеллигентно: