Зимовка в устье Дуная оказалась тяжелой. Дружинники голодали. Были съедены все лошади. Весной Святослав с маленьким отрядом двинулся на ладьях в Киев.
Печенеги, извещенные византийцами, ждали русских воинов у порогов. Святослав ведал об этом, но коней, дабы обойти степью опасное место, не было. Малочисленные дружинники проталкивали свои ладьи шестами — навстречу бурной воде, между камнями и мелями. А с двух берегов в них летели сотни стрел, и сотни степняков, размахивая саблями, гнали своих коней в реку, чтобы первыми завладеть добычей и полоном.
Святослав отчаянно сражался, но был убит в неравной схватке.
Печенежский князь Куря отдал череп Святослава мастерам, дабы те оковали его золотом и сделали из него чашу. На пирах Куря похвалялся, что такой редкостной чаши нет ни у кого, и пил из нее вино.
Маленький Ярослав выслушивал рассказ летописца, коего позвал отец Владимир, с восторженными глазенками. Конечно, многое он не понял из длинного повествования. Но какой всё же молодец его дедушка, какой воин! В конце же рассказа он расплакался.
— Не горюй, сын, — сказал Владимир Святославич, — твой дед погиб из-за предательства Цимисхия, погиб, как славный ратоборец, равному коему не было и не будет многие века. Всегда помни его гордые и вещие слова о воинах, сраженных в бою, что «мертвые сраму не имут». Жаль, что многие князья стали забывать Святослава и кинулись в усобицы, чего не терпел твой дед. Но память о твоем деде не сотрется. Таких полководцев не предают забвению.
— Я буду постоянно думать о подвигах моего деда Святослава!
— Добро бы так, Ярослав.
Глава 12
ОТЕЦ ЯРОСЛАВА
Как-то Владимир Святославич услышал за стенами терема звонкие детские голоса:
— Защищайся, Ефимка! Я буду биться как дед Святослав!
Великий князь подошел к окну и увидел на дворе, подле красного крыльца, Ярослава с маленьким мечом, наступавшего на сына боярина Додона Колывана, рыжеватого отрока, прикрывавшегося небольшим щитом, обитым медвежьей шкурой.
— Голову прикрой, сказываю!
Ефимка прикрылся, но щит его от удара меча Ярослава треснул.
— В полон сдавайся!
— Не хочу, — захныкал Ефимка.
— Эх ты, а еще воин. Отпускаю тебя. Ступай к своей дружине и скажи ей, что я иду на вы.
— Ай да молодец, сынок, — довольно произнес князь. — Он и впрямь не забудет полководца Святослава.
Святослав был сильным, мужественным, во всем неприхотливым, вот и Ярослав старается на него походить. Еще два года назад он принялся закалять тело. Каждое утро, слегка прихрамывая, бегал с дядькой на Днепр, подолгу купался. Аж в грудень[26] не хотел вылезать из холодной воды. Пестун ворчал:
— И чего в такую остуду лезешь, отрок? Лихоманка[27] схватит.
— Не схватит, дядька. Мой дед Святослав даже в сечень[28] в проруби окунался.
— Так то Святослав. Он, почитай, после проруби голышом в терем прибегал.
— Вот и я так буду. Не облачай меня в рубаху!
— Да мне великий князь голову снимет.
— Не снимет, дядька. Поспешай в гору!
Но где уж там угнаться пожилому пестуну за юнотой! Запыхавшись, приходил в терем, брался за мохнатый рушник, дабы разогреть Ярослава, но того уже высокая гора разогрела. Раскрасневшийся чадушко накидывал на себя легкий кафтанец, а затем велел дядьке позвать Ефимку.
— Бороться хочу. Святослава никто не мог побороть.
Дядька вздыхал, и оправлялся за Ефимкой. Никакого роздыха с этим юнотой! Но ничего не поделаешь: князь Владимир сызмальства борьбой увлекался, и сына на то поощряет. Да и не только к борьбе, но и к бане со снегом. Вылетят из горячей мыленки — и в сугроб. Долго в снегу барахтаются. Ярослав аж повизгивает от услады, а затем опять в баню. Зело крепеньким растет Ярослав! Слава деда не дает ему покоя.
Великий князь, поглядев из окна на «ратоборцев», раздумчиво заходил по покоям. Его детство не было счастливым. Когда он выходил на двор, то играть с ним никто не хотел. Княжата и чада бояр кричали:
— Ступай прочь, робичич!
— Не хотим тебя видеть с нами!
Особенно усердствовал старший брат Ярополк:
— Твое место с холопами на псарном дворе. Беги отсюда!
Но Владимир, нахохлившись, как молодой бычок, и не думал уходить. Тогда Ярополк, подмигнув своей «свите», отдавал приказ: