С. А. Высоцкий (указ. соч.) предложил другую реконструкцию ктиторекого портрета: по его мнению, сохранившаяся часть фрески на южной стене центрального нефа собора (известная как портрет дочерей Ярослава) на самом деле изображает мужскую часть семьи, а именно сыновей князя; на северной же стене изображены не сыновья, а дочери (всего на фреске, по его мнению, 1 3 фигур: Христос, Владимир, Ольга, Ярослав, его супруга, четыре сына и четыре дочери). Эта реконструкция получила в последнее время поддержку ряда исследователей. При этом приходится учитывать наблюдение Г. Н. Логвина: во время многочисленных поновлений и реставраций настенной живописи в Софийском соборе в XVII-XX вв. изображения настолько пострадали и столько раз переделывались в зависимости от представлений реставраторов, что в настоящее время «стала невозможной достоверная атрибуция изображенных персонажей» (Логвин Г Н. К истории сооружения Софийского собора в Киеве. С. 1 75-1 76). А. В. Поппэ, вопреки С. А. Высоцкому, категорически отвергает возможность размещения на фреске Владимира и Ольги, однако принимает мнение о том, что слева к Христу должен подходить князь Ярослав; согласно предложенной им реконструкции, за Ярославом следуют сыновья и дочь (третья по счету на сохранившейся части фрески), справа же от Христа изображены княгиня Ирина и пять ее дочерей (Рорре А. Kompozycja fu ndacyjna Sofi Kijowskiej. W poszukiwanu ukladu pieгwotnego // Biuletyn histoгii sztuki. Waгszawa, 1968. Т. 30. N! 1. S. 3-29). Наконец, Н. Н. Никитемко вообще не считает фреску ктиторской, но полагает, что на ней запечатлен обряд освящения собора и изображена семья князя Владимира Святославича, а вовсе не Ярослава (Никитенко Н. Н. Княжеский групповой портрет в Софии Киевской… с. 237-244).
6 См.: Лазарев В. Н Групповой портрет семейства Ярослава. С. 48-54.
7 Помимо Ярослава древнерусские источники называют «царями» и некоторых других русских князей: Владимира Мономаха, его сына Мстислава Великого, киевского князя Изяслава Мстиславича, Андрея Боголюбского, Рюрика Ростиславича, Романа Мстиславича. По мнению ряда исследователей, можно думать, что появление этого титула связано именно с вмешательством отдельных князей в постав-ление киевских митрополитов, т. е. узурпацией ими прерогатив византийского императора (V o d o f V Remaгques suг!а valeuг du teгm "tsaг" applique aux pгinces Russes avant!е milleu du xve siecle // Oxfoгd Slavonic Papeгs. New Seгies. Vo l. 11. 1978. Р. 38; Тол очко А. П. Князь в Древней Руси: власть, собственность, идеология. Киев, 1992. С. 1 35-1 38). В отношении Ярослава это предположение выглядит весьма правдоподобным.
8 ПСРЛ. Т. 1. Стб. 160; Т. 2. Стб. 149.
9 ПСРЛ. Т. 1. Стб. 240.
10 См. прим. 112 к главе 10.
11 См.: Сказания о начале славянской письменности. С. 78,90 (Житие св. Константина), 117-119 (коммент. Б. Н. Флори); Лавров П. А. Материалы по истории возникновения древнейшей славянской письменности. Л., 1930. С. 148-153 («Слово на пренесение мощей»); он же. Жития херсонских святых в греко-славянской письменности. М., 1911 (Памятники христианского Херсонеса. Вып. 2). С. 108, 126 (Проложное сказание). Об этом же рассказывается в письме лично знавшего Константина Философа римского прелата Анастасия библиотекаря к Гаудериху, епископу Веллетрийскому (Ягич И. В. Вновь найденное свидетельство о деятельности Константина Философа; первоучителя славян св. Кирилла 1 Записки Имп. Академии наук. Т. 72. Кн. 1. Прилож. 6. СПб., 1893. С. 5-12) и в т. н. «Итальянской легенде» - переработке XII в. сочинения епископа Гаудериха об обретении и перенесении в Рим мощей св. Климента (Житие и перенесение мощей св. Климента 1 Изд. А. Е. Викторов 11 Кирилло-Мефодиевский сборник, изд. М. П. Погодиным. М., 1865. С. 327-341).
В отличие от А. В. Назаренко, который из рассказа епископа Роже делает вывод о том, что на Руси в середине XI в. было, по-видимому, неизвестно Житие св. Константина Философа (Западноевропейские источники. С. 354-355), я полагаю обратное: Роже воспользовался либо самим Житием первоучителя славян, либо другими указанными выше славянскими сочинениями, посвященными перенесению мощей, но неверно их понял. Более того, закрадывается подозрение: не из упоминания ли в этих памятниках имени Георгия, епископа Херсонесского, Роже сделал вывод о том, что сам князь Ярослав (Георгий) участвовал в перенесении мощей святого Климента?