— Сами-то вы его помните иль по рассказам?
— Ну как не помнить! Я ведь работать начал при нем. Сорок четыре годочка назад. Еще до войны. Вышло так: семилетку кончил, задумал химиком стать. Поехал в город, а на экзаменах в техникум провалился. Мне говорят: «Погуляй годок». Вернулся в Медягино. Гуляю по улице. А мне навстречу Абросимов Илья Иванович. Он тогда в правлении был. Не знаю, что заинтересовало его, только спросил:
— Что делаешь, мальчик?
— А ничего, — отвечаю. — В техникум вот не взяли.
— А ты приходи к нам, пошлем учиться.
— А на кого?
— На счетовода. Хорошая специальность. Пойдешь?
И стал расхваливать эту профессию и объяснять, как важен для колхоза труд счетовода, а больше того — бухгалтера. Послушал я — он так хорошо говорил со мной, — поверил ему, сказал:
— Давайте, пойду...
Учился год и шесть месяцев. Колхозную школу окончил с отличием. Вернулся домой, стал работать в колхозе. Опыта еще как следует не набрался, как в тридцать девятом году в наш колхоз вливаются еще два хозяйства: «Ленинский путь» и «Дружба». Мне говорят: принимай хозяйство, делай объединенный баланс. Куда деваться, боялся, а сделал. Стала у нас большая «Горшиха». С того времени и живем в одних границах. Земли у нас чуть больше двух с половиной тысяч гектаров, пашни тысяча триста семьдесят пять, сенокосов двести шестьдесят шесть, пастбищ более семисот гектаров. Рельеф, сами видели, равнина, тяжелые суглинки, переувлажненность...
Когда, в тридцать девятом году, председателем колхоза выбрали Илью Ивановича Абросимова, Щукин пошел заместителем по животноводству. Теперь-то в колхозе председателем Абросимов-сын — Николай Ильич. А прежние наши руководители, которым принадлежит заслуга в организации и развитии ферм, сохранении племенного стада, навечно с нами не только в делах, но и в портретах. И все наши лучшие люди. Хотите увидеть?
Я молча поднялась и вышла вслед за Виталием Ильичом, он быстрыми, энергичными шагами проследовал с ключом туда, где находился красный уголок колхоза, открыл его, и я увидела, какие ценности тут хранятся.
Это был скорее музей, кабинет для занятий. Середину помещения занимали столы, на стендах, вдоль стен, лежали дипломы, всевозможные грамоты — стопы грамот, медали ВДНХ — медные, золотые, серебряные, вымпелы, кубки, другие награды: «Коллективу высокой культуры животноводства», «Передовому коллективу, победителю во Всероссийском, во Всесоюзном соревновании», «Лучшей ферме деревни Медягино». Той самой, куда приехал двадцатипятитысячник Щукин и откуда пошла горшихинская слава.
С живым, глубоким чувством я смотрела на портреты двух русских богатырей — Федора Артемьевича Щукина и Ильи Ивановича Абросимова. Щукин — первый председатель колхоза, бравый человек с веселым, пронзительным взглядом и пышными, буденновскими усами, придающими лицу неукротимую энергию, и лихость, и смелость дерзания.
Глядя на него, живо и ярко представила, как он, приехав сюда, в Медягино, обошел угодья, покряхтел, похмыкал, стоя на бережке Соньги, глядя на непроходимые топи, кусты, из которых поднимались стаи уток, бекасов — хороша охота! — в крестьянских избах увидел нужду, такую же, от которой уехал в город. Задумался, покачал головой. Решил: «Ну что ж, раз такое дело, попробуем побороться». Собрал людей, высказал свои замыслы. Тепло говорил, как с родными. Знал русский характер, на окрик и на приказ не податлив, а добрым словом любую преграду с ним сломишь.
И покупали скот, и осушали болота, сеяли траву, овес и канищевский клевер, вместе радовались успехам, победам, наградам.
У Ильи Ивановича Абросимова было выразительное, красивое лицо, своей волевой устремленностью напоминавшее лицо актера Абрикосова-старшего. И результат их усилий, усилий всего коллектива колхозников, о которых Шимаров сказал: «Люди редкого трудолюбия», — был тут, в знаменах, дипломах, грамотах, орденах, письмах, которые шлют отовсюду, разные письма: поощрительные, с благодарностью за помощь, с просьбами поделиться опытом. Однако живой результат усилий и тех, кто запечатлен на портретах, и всех, кто трудился и трудится нынче на племенном заводе колхоза «Горшиха», — результат этот на фермах, в лугах, где пасутся стада беломордых, с атласной, угольно-черной шерстью коров отечественной, созданной ярославичами породы.