Заманчиво, право. Но вот как случилось: не стало Жарикова, и найти достойного зоотехника оказалось не так-то просто. Велики ответственность и объем работы.
Аксененков и его жена Ирина Гавриловна, зоотехник-селекционер, вели племенную работу в совхозе «Новый север». Жили в поселке Михайловском. Прекрасный поселок: Волга, сосновый бор, десятилетка для дочек, нормированный рабочий день с двумя выходными. А все же расстались.
Перебрались в Медягино и поселились в одном из новых двухэтажных домов.
— Там я заведовала лабораторией, обрабатывала поступающие со всех ферм материалы. А здесь с живой коровой имею дело. — Ирину Гавриловну я встретила на ферме. — Прежде чем на племенную корову карточку заведешь, не раз посмотришь на нее и во время контрольных доек — производили их три раза в месяц, и при проверке на жирность — она меняется в течение дня: утром самая высокая. Меняется и от состояния коровы. И взвешивание, и бонитировка, и экстерьерная оценка, и обмеры — все с участием зоотехника-селекционера. Мне приходится и заносить все данные в племенную книгу с первых дней, с момента появления теленка на свет. Тогда ему ставят метку на ушко. Может быть, видели? — Ирина Гавриловна, увлекаясь, показывала эти племенные карточки, говорила: — Коровы очень умны, у каждой характер свой: одна грязнуля, другая чистюля, спокойные, нервные, флегматичные. Доярки знают все их повадки. А это тоже удои: попробуйте кое-как обращаться с коровой, она и молоко не отдаст. Наши доярки и встретят их с пастбища, и проводят, и приберут на ферме, и приготовят подкормку. И у животного настроение совершенно другое, она платит за это не скупясь. У нас замечательные доярки.
О горшихинском хозяйстве Ирина Гавриловна говорила, как о «нашем», то есть о своем. И в голосе ее появились горделивые нотки, когда называла имена Капитолины Крючковой, Людмилы Абрамовой, заведующей фермой Нины Александровны Смирновой. Вспомнила тех, кого даже не знала, но имена которых навечно вошли в историю ярославского колхоза «Горшиха»: Абросимовой, Плетневой, Лукьяновой, Гурьевой, Тяжеловой, Горевой. Она отдавала дань усердию этих тружениц, постигших секреты своей прекрасной профессии.
Во время поездок по Африке мне приходилось встречать племена, у которых уход за скотом считался привилегией аристократов. В долинах Лунных гор — массива Рувензори паслись стада анкольских коров с полутораметровым размахом рогов. И дойка коров там — торжественный и тоже прекрасный ритуал.
Любят в «Горшихе» животных. Может, и в этом секрет успехов колхозников. Любят, живут в постоянном контакте, как бы стремясь к единой цели, животное и человек. О Щукине, ветеринарном враче, Ирина Гавриловна выразилась так:
— Какое-то, если можно так сказать, коренное понимание дела, будто каждое животное видит насквозь со всеми особенностями его организма. Знаете, есть такие люди: взглянешь на них и чувствуешь жизненную прочность, добротность. Отец его, первый председатель, говорят, такой же был богатырь. Семья у Геннадия Федоровича крепкая, добрая. Девять детей — редкость по нынешним временам. В войну — танкист, орден Славы носит. А люди здесь коренные — каждого возьми — личность.
— Так, значит, не жалеете, что уехали из Михайловского? — спросила я.
— Да как вам сказать. Есть свои плюсы и свои минусы. Главный плюс — работа для специалиста здесь интересней и шире. Прекрасное стадо. «Горшиха» поставляет бычков в семнадцать российских областей, сто пятьдесят, сто шестьдесят бычков и телочек ежегодно.
Немалый вклад в хозяйство страны. А это что-то да значит!
Накануне вместе с главным зоотехником мы осматривали формы. Пришли в тот момент, когда в проеме противоположной двери показался пастух и щелкнул кнутом. Все помещение тотчас же наполнилось радостными, глубокими трубными звуками. Коровы задвигались, начали подниматься и потянулись к выходу — время пастбищное пришло.
И как только помещение освободилось, его начали чистить, закладывать в кормушки подкормку — свежую траву.
— Так ведь они же на пастбище! — удивилась я.
— Трава еще очень сочная, не набрала витаминов. — Аксененков начал посвящать меня в сложную науку кормления, — В молодой траве много калия, избыток его нарушает необходимое соотношение магния, кальция и натрия.
Сказал, почему необходимы грубые корма, вспомнил Василия Левина, еще в XVIII веке сказавшего о пользе дятловины — так называли клевер, который, как он писал, не только хорош для скота, но и «поправляет землю». В своей «Ручной книге сельского хозяйства для всех сословий» Левин тогда уже говорил, что «крошева, подобные кислой капусте, составляют корм отменный и здоровый». А крошево это не что иное, как силос, который только теперь вошел в широкое употребление.