Может быть, мне на роду написано страдать, и капризная Фортуна захотела еще при жизни испытать мою стойкость чередой ужасных несчастий, с тем чтобы в конце концов я, подобно ацтеку, попал не в райские сады, а в небытие вечной ночи.
16
Когда я, надрываясь, тащил к рабочей площадке очередную порцию камней, мое внимание привлекла великолепная карета. При виде ее я застыл как вкопанный, ибо знал, что в этом лучшем в городе экипаже ездит самая красивая девушка на свете.
– Изабелла! – И, выкрикивая ее имя, я побежал... нет, вернее, заковылял в кандалах навстречу своей возлюбленной.
Изабелла слегка привстала, растерянно уставившись на дорогу, а затем упала обратно на сиденье; кучер стеганул лошадь, и экипаж запрыгал по булыжной мостовой.
Увернувшись от лошадей и колес, я ухитрился схватиться за дверцу экипажа, в тщетной попытке помешать карете уехать.
– Изабелла, это я!
Она в ужасе вскрикнула и ударила меня зонтиком. Кабальеро, следовавший за каретой, направил на меня коня, и при виде грозного всадника я счел за благо отпустить дверцу. Мне даже удалось не угодить под копыта, но, разумеется, в кандалах нечего было и пробовать убежать: всадник легко настиг меня и от души огрел по макушке рукояткой хлыста. Я споткнулся, упал и так сильно ударился о землю, что едва не потерял сознание. И хотя подбежавший стражник видел, что голова моя и так разбита, однако это не помешало ему отходить меня еще и прикладом мушкета. Побои я перенес стоически, понимая, что любая попытка сопротивления лишь усугубит наказание. Впрочем, стражник, наверное, искалечил бы меня, не вмешайся подрядчик:
– Эй ты, я плачу за то, чтобы этот малый работал! Если изувечишь его, оплатишь мне простой из своего кармана!
Собрав последние силы, шатаясь, с окровавленной головой, я вернулся к работе. Мне было больно и стыдно из-за своей выходки. Это ж подумать только: напугал бедняжку Изабеллу, бросившись к ее карете, словно дикий зверь. Ясное дело, она меня не узнала, тут и сомневаться нечего, иначе непременно приказала бы кучеру остановиться. В конце концов, разве не она послала мне корзину с провизией и матрас?
Лизарди ткнул меня локтем.
– Эй, amigo, хватит мечтать. Давай работай, пока тебе не добавили колотушек.
Я опустился на болезненно саднящие колени и взял в руки очередной камень.
– Та сеньорита, это твоя возлюбленная? – поинтересовался Хосе.
– Да, эта красавица похитила мое сердце.
– Похитила и разрубила на мелкие кусочки, судя по тому, что я вижу. А заодно и большую часть твоих мозгов.
Я сердито глянул на него.
– Придержи свой язык, а не то я его вырву.
Лизарди невозмутимо продолжал:
– Похоже, ее страсть к тебе намного слабее того чувства, что испытываешь ты сам. Согласен, в таком наряде человека узнать трудно, тюрьма никого не красит, но ты же окликнул прелестную сеньориту по имени. Вряд ли она забыла твой голос, так что, похоже, эта встреча ее не слишком обрадовала.
– Изабелла просто не узнала меня! – выкрикнул я, ударив себя кулаком в грудь. – Я не сомневаюсь в ее любви и преданности, наши сердца бьются в унисон! Да попроси я, она бы устремилась в львиное логово! – Губы мои скривились в презрительной ухмылке. – Только где тебе, жалкому книжному червю, это понять. Ни одна женщина не захочет иметь дело с грамотеем, у которого яйца величиной с горошину.
* * *
Вечером мы потащились обратно в тюрьму, еле волоча ноги. Лизарди так и вовсе держался за мои штаны, чтобы не отстать. Малоподвижный, сидячий образ жизни не подготовил этого книгочея к тяжелому труду, да, признаться, я и сам порядком вымотался: хотя мне в отличие от Хосе раньше приходилось много двигаться, однако это было совершенно иного рода движение. Разумеется, ни один гачупино сроду не станет таскать каменья, а уж тем более босиком, так что сейчас за мной тянулась цепочка кровавых следов.
Лизарди, тащившийся позади меня, без умолку что-то бормотал себе под нос: временами молился, порой сетовал, что Фортуна, эта изменчивая puta, от него отвернулась.
Будь у меня силы, я, конечно, не преминул бы подразнить его. Нечего этому слабаку канючить. Я вон и то молчу, а ведь если сеньора Фортуна кого по-настоящему и невзлюбила, так это бедолагу Хуана де Завала. Согласны?