– Ну, какими новостями тебя порадовали? Манила отменяется? Отец согласился тебе помочь?
– Sí, дело в том, что...
– Тсс, не так громко. Что затеяли твои родные?
– Мое место займет другой человек.
– Кто?
– Ну... это не имеет значения. Один из этих отвратительных подонков, которых тут полным-полно, станет на день Хосе де Лизарди. Ему хорошо заплатят, а я назовусь его именем.
Я кивнул:
– Ясно, вы поменяетесь местами. Его поместят в фургон, следующий в Акапулько, откуда и отправляется галеон в Манилу, а ты вместо него пойдешь мостить улицу. В конце дня тебя выпустят как обычного пьянчужку, который отработал положенные ему три дня. Так или нет?
– Sí.
Я отпустил Лизарди.
– Ты отвратительное животное, – простонал он, ковыряясь в ухе. – Опасный буян. Теперь я не сомневаюсь, что ты и вправду убил того доверчивого старичка, который считал себя твоим родным дядей.
– Уж во всяком случае, сеньор книгочей, тебя я точно убью, если ты снова предашь меня.
– Когда это я тебя предал?
– Ты надумал спасти свою шкуру в одиночку. А разве я не защищал тебя? Разве не кормил, не считал тебя родным братом?
– Я тебе не брат. Я креол, а ты пеон.
– Еще раз повторишь эту гнусную клевету – и мигом станешь мертвым креолом. Вот заодно и посмотрим, какого цвета твоя кровь, когда она хлынет у тебя из горла.
– Ничего у тебя не выйдет, я сейчас позову тюремщика.
– И это все, что ты успеешь сделать. Это будет твой последний крик, потому что я вырву тебе язык. – Я наклонился поближе и добавил: – И выдавлю пальцами тебе глаза.
– Животное, – пролепетал он.
– Ладно, оставим угрозы. Скажи лучше: а ты подумал о том, что будешь делать на улице? Сбежать за взятку из тюрьмы – это ведь еще полдела, а вот куда ты пойдешь, когда обретешь свободу? Это тебе не чернилами по бумаге царапать; скорее всего, такой глупец, как ты, вообще не сумеет выбраться из города.
– Ничего, как-нибудь сумею, – огрызнулся Лизарди.
Особой уверенности, однако, в его голосе не прозвучало, и я принялся стращать его дальше.
– Тебя освободят поздно вечером. Ты что же, думаешь, будто сможешь остановиться на ночь в гостинице и покинуть город на следующий день? Как бы не так, ты здесь чужак, полиция тебя сразу приметит. Убираться отсюда надо сразу же, а без лошади об этом и думать нечего. Хотя, впрочем, тебе и на лошади не суметь, потому, как ты города не знаешь. А я здесь вырос и знаю, где раздобыть лошадок: они у меня, можно сказать, наготове дожидаются.
Хосе долго молчал, а потом тяжело вздохнул:
– Ладно. Чего ты хочешь?
– Чтобы ты устроил побег нам обоим. За это я обеспечу тебя лошадью и покажу дорогу на Мехико.
– А если я откажусь?
– Ну, тогда я убью тебя. – Я сказал это с такой холодной уверенностью, что и сам удивился. Ну а Лизарди, тот просто пришел в ужас, ибо смекнул, что я не остановлюсь ни перед чем и выполню свою угрозу.
В тени виселицы человеческая жизнь кажется не такой уж священной.
* * *
– Хосе де Лизарди! Хуан де Завала!
Передо мной стояли двое léperos, и я поочередно ткнул каждого из них в спину, прошептав:
– Эй, вас зовут!
Мы остановили свой выбор на этих пьянчужках, которых альгвазилы вытащили из сточной канавы три дня тому назад, потому что как раз сегодня их должны были освободить. К тому же оба давно пропили свои мозги, так что и в трезвом виде мало что соображали.
Заключить сделку не составило труда: мы вручили им всего несколько песо, посулив в будущем свозить их на свой счет в Мехико и угостить во всех столичных пулькериях. На таких выгодных условиях пьяницы с готовностью согласились занять наши места. И то сказать, перспектива побывать в столице казалась воистину сказочной этой парочке забулдыг, которые сроду не видели ничего, кроме дешевых трактиров и сточных канав Гуанахуато.
Меня несколько позабавила мысль о том, что я уже во второй раз становлюсь подменышем, и я ухмыльнулся Лизарди, когда обоих пьяниц заковали в кандалы, чтобы отправить в Мехико, а оттуда в Акапулько, на галеон, следовавший в Манилу.
– Надеюсь, что этим типам понравится свежий океанский ветерок, – заметил я, – и они умеют хорошо плавать.
– Думаю, тюремщики в столице поймут, что их провели.
– Плевать: к тому времени мы уже будем далеко отсюда.
Несколько минут спустя мы, вместе с почти тремя сотнями других заключенных, построились в колонну, чтобы отправиться на работу. Никто и не подумал сковывать нам ноги цепями, ведь нас считали обычными пьянчугами.
На сей раз арестантов отправили на выгон за городом, куда съезжались вьючные обозы, доставлявшие в город товары. Главным транспортным средством в этой местности являлись мулы, на втором месте были индейцы, которым приходилось таскать все на своих спинах.