– Это могут быть федералы? Но, боже мой, ты же в больнице из-за того, что один из них стрелял в тебя.
– Откуда нам знать, что это федералы?
– Кто же еще это может быть?
– Я не об этом хотела поговорить, – она притянула Эмму ближе. – Они могут записывать любые мои переговоры о работе, но подслушивать то, о чем я говорю с женой, я им не позволю.
– А я все еще твоя жена?
Кейн погладила Эмму по густым светлым волосам и провела горячими ладонями по ее шее.
– Когда ты ушла, я долгое время пыталась возненавидеть тебя. Я подумала, что если у меня получится, я смогу навсегда вычеркнуть тебя из своей жизни.
Эмме больно было слышать это, но она понимала чувства Кейн.
– Так почему же ты не…
– На то есть две причины. Во-первых, из-за Хэйдена. Я рассказывала ему на ночь разные истории – о тебе, о нас. А он лежал и слушал, ему нравились эти маленькие экскурсы в наше счастливое прошлое. Но в один прекрасный вечер он отказался слушать их. Тогда я поняла, что лежу одна в нашей постели и думаю о тебе. Эти мысли были единственным, чему удавалось вернуть моему сердцу покой. Это вторая причина. И из моего сердца тебя ни злоба, ни что-то другое стереть не смогут. Я люблю тебя, Эмма Кэйси, и что бы ты ни выбрала в жизни, ты всегда будешь моей женой – здесь, – Кейн крепко прижала руку Эммы к своему сердцу.
– Клянусь, я больше не дам тебе повода усомниться во мне.
– Если это правда, то нам с тобой ничто не угрожает.
– Милая, что же нам делать со всеми неприятностями, в которые мы влипли? Ты должна успеть поправиться, пока не случилось что-нибудь еще.
Кейн широко улыбнулась.
– У нас еще есть время. Я восстановлю свою репутацию настоящей Кэйси.
Как можно более осторожно, чтобы не задеть рану Кейн, Эмма прильнула к любимой и поцеловала в шею.
– Я не уверена, что понимаю, о чем ты, но мне сейчас все равно, – Эмма прижалась губами к пульсирующей венке на шее Кейн, и замерла, наслаждаясь ритмичным биением.
Доктор Дональд Элтон, проходя мимо палаты, где они сидели, засомневался, стоит ли ему сейчас прерывать их, но, когда Кейн помахала ему, врач зашел.
– Думал, вы будете слишком недовольны, если я нарушу вашу идиллию. Хотел спросить, как вы, но и сам уже вижу, что дела у вас, кажется, даже лучше, чем у меня.
– О, простите, – сконфуженно проговорила Эмма и поднялась с колен Кейн.
– Нет-нет, не извиняйтесь. Я всегда говорил, любовь – лучший лекарь. Продолжайте в том же духе, и ваша супруга мгновенно поправится. Так чем я могу помочь?
Кейн вкратце рассказала о том, что случилось с ее домом и бизнесом, и, в конце концов, объяснила доктору, чего, собственно, хотела от него. Мистеру Элтону было бы очень трудно ей отказать. Счастливая улыбка появилась на лице Эммы, когда она поняла, что задумала Кейн.
– И все же вам сейчас нужны покой и забота, – предупредил он.
– Доктор, я же не самоубийца. Не переживайте. А если вас вдруг будут спрашивать обо мне, скажете, что видели меня последний раз пару дней назад, и что я ушла, не поставив вас в известность.
– Вам не о чем беспокоиться, Кейн. Но пообещайте, что обязательно зайдете показать мне ваши швы. Я должен следить за тем, как идет процесс выздоровления. Честно говоря, мне это даже интересно: не так часто доводится работать с пациентами в такой отличной форме.
Улыбка исчезла с лица Эммы, и доктор поспешил добавить:
– Я интересуюсь исключительно с медицинской точки зрения, не волнуйтесь.
Кейн самодовольно хмыкнула и снова притянула Эмму себе на колени.
– Заметано, док. Как только все заживет, я обязательно покажу вам узоры, оставшиеся от моих ранений.
Кейн удавалось создавать видимость хорошего настроения, но, на самом же деле, ее угнетал тот факт, что она собиралась бежать. Бракато обязательно увидели бы в этом слабость. Однако другого выхода не оставалось.
Глава десятая
Когда Мюриел вошла в бар «Пиканте», небольшой джазовый оркестр покидал сцену. Она частенько бывала в этом заведении и знала, что музыка здесь всегда хорошая, впрочем, как и напитки. Шелби сидела за уединенным столиком, спиной к основной массе клиентов. Очаровательная, с распущенными волосами, она была погружена в свои мысли, при этом она, быть может, даже не замечая того, нежно вращала в руках влажный от холодного напитка бокал, будто лаская его.
– О, Шелби, сколько эротизма, – рассмеялась Мюриел, кивнув в сторону бокала с «Манхэттеном».
– Что-то не так? Может, перенесем нашу встречу?