– Не беспокойся. Я учусь на своих ошибках. Ты нужна мне, я люблю тебя и больше никогда не причиню боль ни тебе, ни Хэйдену.
– Лишь время покажет, насколько у нас все получится. Но я точно знаю, что не смогу пройти через эту боль еще раз.
– Конечно, сами по себе слова мало что значат, но я обещаю, начиная с этого дня, постоянно доказывать тебе свою искренность. И если ты позволишь нам с Ханной быть рядом с тобой, тебе не придется сомневаться в том, что я выполнила свое обещание. Настоящий Кэйси всегда держит слово.
Кейн снова рассмеялась и, притянув Эмму к себе, поцеловала в кончик носа.
– Ты ведь настоящая Кэйси?
– Лучше. Я твоя Кэйси.
А в этот момент в другой части города прогремел взрыв огромной силы. Вторая бомба была приведена в действие в здании адвокатской конторы Мюриел. Двое ее молодых помощников оказались погребены под обломками. Было около шести вечера, и кроме них внутри уже никого не было.
У Кейн не оставалось выбора: она должна была нанести ответный удар. И оставалось лишь верить, что Эмма сдержит свое обещание.
Глава четвертая
Меррик ворвалась в палату без предупреждения и замерла, как вкопанная. Она ожидала найти Кейн и Эмму вцепившимися друг другу в глотки. Но они, к ее великому изумлению, целовались.
– Мы почти закончили, Меррик. Я позову тебя, когда соберусь уходить, – в голосе Эммы звучали властные нотки.
– Я должна… – начала было Меррик, но Кейн прервала ее.
– Делай, что велела Эмма. Она права, наш с ней разговор не займет много времени.
Когда они снова остались наедине, Кейн пристально посмотрела в любимые глаза. Словно какая-то колдовская сила добавила их завораживающему зеленому цвету золотистого окраса. Глядя в них, Кейн всегда могла определить настрой Эммы. В тот момент глаза самого дорогого ей человека сияли любовью. И эта любовь, скользила своими нежно-розовыми волнами по льдинам сердца Кейн, и оставалось только надеяться, что это сердце еще не успело полностью покориться вечной мерзлоте. Но судя по тому, что замерзшее сердце болело куда сильнее, чем раненная пулей грудь, можно было предположить, что Эмме удалось растопить верхушку айсберга. Впрочем, это еще вовсе не говорило о том, что память о недавнем предательстве бесследно исчезла.
– Я не хотела быть грубой с Меррик, – Эмма придвинулась ближе и запустила пальцы в волосы Кейн.
– Не хотела? А прозвучало это так, словно ты нарочно, – голос Кейн дрогнул.
Эмма почувствовала жар там, где соприкасались их тела.
– Я не стану вести себя так, как вела раньше, и я не намерена возвращаться к прежней манере поведения, – Эмма хотела отодвинуться, но Кейн удержала ее и нежно прижала к простреленной груди.
– Какой такой манере, детка?
– Не стоит больше приказывать мне выйти из комнаты, если вам нужно обсудить дела. Милая, я ведь не ребенок, за которым нужно присматривать, пока взрослые разговаривают. Или я твоя женщина, или никто.
– Как думаешь, стоит мне сейчас напомнить тебе, что пару дней назад ты была заодно с федералами, и из-за тебя мою задницу чуть было не отправили за решетку? – в голосе Кейн не было ни намека на злость, в нем были скорее ирония и любопытство.
– Если ты меня не простишь, мы никогда не сможем доверять друг другу.
– Эмма, ты знаешь, что для меня значит доверие?
– Да, знаю. И я еще раз прошу простить мне все ошибки. Милая, я отказываюсь верить, что между нами больше нет любви. А ведь это достаточно прочный фундамент для отношений, ты так не думаешь? – Эмма осторожным движением откинула влажную челку со лба Кейн, внезапно осознав, что та с трудом сдерживает боль.
– Ты когда-нибудь делала предельные ставки?
– Когда-то очень давно я оставила все, что у меня было, и уехала в такое место, которое невероятно отличалось от моего дома. И началась совсем другая, прекрасная жизнь. Я думала, что это самый большой выигрыш в моей жизни, но он тут же померк перед следующим подарком судьбы. И этим подарком стала встреча с несравненной грабительницей, похитившей мое сердце, – Эмма взяла руку Кейн и прижала к своей груди, к самому сердцу. – Нет, ты не крала его. Я подарила тебе свое сердце, потому что хотела быть с тобой. Поверь моей матери, я сделала это, всей душой боясь совершить грех.
– А сейчас?
– А сейчас я думаю, что любить тебя – это вовсе не грех, грех – скрывать свою любовь. Четыре года – долгий срок. Но мне и четырехсот жизней не хватит для того, чтобы забыть тебя.
Кейн взглянула на их сплетенные руки и глубоко вздохнула.
– Представь, что я сижу за столом, где делают очень высокие ставки, но у меня всего лишь маленькая горстка фишек. И я могу позволить себе сыграть только один раз. Я знаю, что у меня есть шанс выиграть, но и шанс проиграть тоже велик. Знаю я и то, что если удача от меня отвернется… моя душа достанется дьяволу. Понимаешь, Эмма, один раз я пережила твой уход. На второй меня не хватит.
– Понимаю. И еще, Дерби Кейн, я знаю о тебе кое-что. И это никому больше не известно.
– И что же это, моя девочка?
– Ты слишком хороший игрок. И когда дело выигрышное, ты обязательно рискнешь и поставишь все, что у тебя есть. Ты ведь знаешь, что я пришла бороться за тебя.
– И ты снова вверишь всю себя в мои руки? Ты ведь понимаешь, что это значит?
– Раньше я этого не понимала. Или, по крайней мере, не до конца. Но сейчас понимаю. Я буду любить тебя, заботиться о тебе, ждать тебя каждую ночь в твоей постели. Я дам тебе все, что тебе нужно, но и от тебя в ответ я буду ждать того же, – Эмма сжимала ладонь любимой. Она знала, что Кейн очень сильная, но Эмме ужасно хотелось относиться к ней как можно внимательнее и бережнее. И дело было не только в ранении.
– Это лучшее из всего того, что мне когда-либо говорили, милая.
– Кейн, я хочу услышать ответ.
Смотреть в зеленые глаза Эммы было куда опаснее, чем бросаться под пули. Но Кейн взглянула и потеряла над собой контроль. Совершенным безумием было снова довериться этой женщине, но Кейн понимала, что от колдовских чар этих глаз ее не спасут ни разум, ни власть, ни другие женщины. От этих чар не спасет даже время, а ему обычно подвластно абсолютно все. Она любила Эмму и была готова положиться даже на самый призрачный шанс.
– Играем. – Кейн притянула Эмму к себе. И голова пошла кругом: Кейн целовала губы, которые снились ей, которые она так и не смогла забыть. Эмма всем телом чувствовала страсть, кипящую в груди своей подруги, и не могла сдержать слез, думая о том, что такой долгой разлуки могло бы и не быть.
– Я так люблю тебя, – шептала Эмма.
– Я тоже тебя люблю. И спаси меня Господи, если ты все еще работаешь на федералов. Это значило бы, что они отыскали мое слабое место.
– Поверь мне, в нашей жизни будет еще очень много волнений, но эта вещь точно не принесет тебе беспокойство, – Эмма снова поцеловала Кейн. Их обеих охватило чувство неземной легкости, словно им удалось преодолеть гравитацию и улететь в невесомость.
– Мы на верном пути, но это только начало. Впрочем, у нас целая вечность для того, чтобы все исправить. Но как бы мне это ни нравилось, нужно возвращаться в реальность, – Кейн нежно обхватила ладонями лицо Эммы, чмокнула ее, а потом шлепнула по заднице.
– Мы закончили, – Эмма открыла дверь в холл и позвала телохранителя.
– Мне нужно поговорить с Кейн, если ты не против. Возникло одно срочное дело. Кто-нибудь из персонала проводит тебя в комнату отдыха, – Меррик застегнула куртку и пластично оттолкнулась от стены, у которой стояла.
– Меррик, зайди и закрой дверь. Эмма останется в палате, ей все можно слышать. Говори, – приказала Кейн и нажала на кнопку пульта, чтобы поднять изголовье кровати.
– Не думаю, что это хорошая идея.
Кейн нахмурилась, в ее синих глазах читалось недовольство.
– Милая, ты бы не могла выйти на минуточку? Прошу тебя, – Кейн подняла руку, обрывая возражения, которые Эмма собиралась было произнести. – Практическая проверка доверия, о котором мы только что говорили.
Когда дверь за Эммой закрылась, Меррик улыбнулась и начала:
– Тут какая-то дрянь происходит, нам нужно срочно смываться.
– Помолчи.
Меррик недоуменно встряхнула головой, она была уверена, что ослышалась.
– Прошу прощения?
– «Помолчи» звучит не так грубо, как «заткнись», ведь правда? Как бы то ни было, я хочу, чтобы ты прекратила трещать и послушала меня.
Их взгляды встретились, и Кейн выдержала долгую паузу, прежде чем снова начала говорить:
– Скажи, Меррик, кто глава семьи?
– Ты. А что?
– Я. А это значит, что спорить со мной не следует. Ни на людях, ни при личной беседе. Я достаточно ясно выражаюсь?
– Она тебя уже один раз предала.
– И в будущем она, скорее всего, наделает еще немало ошибок, но это будущее у нас с ней общее. Она остается, так что тебе лучше свыкнуться с этой мыслью. Надеюсь, мы друг друга поняли?