Был поздний час. Плечи и шея Чжуна Йе болели от того, что он долго сидел, склонившись, над «Книгой мертвых». Йокан заказал им еду, но Чжун Йе почти не ел, аппетит пропал из-за демонов и монстров, о которых он читал. Алхимик сидел напротив него за широким столом из черного дерева, покрытым свитками пергамента, что казались от такого соседства белыми.
Йокан обмакнул перо в чернильницу и кивнул, указывая, что готов записывать абзац. Чжун Йе глотнул черный чай, а потом заговорил:
- Между гор, где никогда не светит солнце, но сияет луна, растет корень императрицы. Названный богиней-матерью, принявший облик девушки, корень императрицы цепляется за мокрую землю. Он не больше ладонь размером, пахнет как миндаль, если его разрезать. Корень императрицы способен даровать жизнь.
Чжун Йе замолчал и прочистил горло.
- Что значит «даровать жизнь»? Трава для плодовитости?
Йокан продолжал писать плотными строчками, а потом отложил перо. Он почесал нос, устав работать.
- Корень императрицы нам и нужен, чтобы создать заклинание вечной жизни, - его улыбка была натянутой, а лицо было бледным даже в свете ламп.
Чжун Йе потянулся. Ему нужно было на свежий воздух, нужно было тренировать боевое искусство, пока он еще не устал окончательно.
- Никогда о таком не слышал. И не видел у травников.
- Это и есть проблема и испытание, - Йокан встал из-за стола и принялся расхаживать по кабинету. – Я проводил исследования в Паане, все всегда выходило на корень императрицы, который находится где-то в Ксие. Но здесь он упоминается лишь вскользь, да и указания на место толком нет. Что можно придумать по этой загадке?
Чжун Йе перечитал абзац и покачал головой.
- Больше деталей. Нам нужно больше деталей, чтобы найти корень, - сказал Йокан. – Без него заклинание бессмертия бесполезно.
- Почему ты думаешь, что оно точно сработает?
- Я уже использовал однажды корень императрицы в Паане, когда ослабел и смотрел, как меня пытается схватить Смерть, - Йокан коснулся серебряного кольца в ухе. – Я ожил. И теперь я пытаюсь создать новое заклинание, подбираю ингредиенты, чтобы усилить корень императрицы, чтобы человек жил долго.
- Но откуда корень в Паане?
- Он был в сосуде в лаборатории. Прошлый дипломат был в Ксие, но не был алхимиком. Монах показал ему корень и сказал, что он исцеляет любую болезнь, может дать вечную жизнь. Дипломат не поверил ему, но был любопытным, а потому купил его за огромную цену. Он думал, что удивит придворных сказкой. Монах отрезал лишь несколько полосок, - Йокан рассмеялся. – Он писал в своем дневнике, что спорил с монахом, чтобы тот отдал ему весь корень. Монах говорил, что даже кусочки он продает слишком дешево. Мне досталось две полоски. Дипломат нарисовал корень, описал миндальный запах, который почувствовал, когда монах резал корень.
Чжун Йе покачал головой, что кружилась из-за усталости и голода.
- Я и сам не знаю, чем верить. Полубезумный монах и иностранец. Все это как гонка за мечтой.
- И что ты решил обо мне после полугода работы со мной?
Чжуна Йе вопрос застал врасплох, в голову пришла лишь правда.
- Ты умный, мне нравится, что ты столько всего знаешь об алхимии.
Йокан кивнул с тенью улыбки. Он коснулся серебряных подвесок на поясе и помахал Чжуну Йе на прощание.
- Мы вместе разгадаем загадку, Чжун, вместе. И поделим награду. Иди спать. До завтра.
Чжун Йе вышел из комнаты Йокана, пошатнувшись, но удержавшись о край двери. Он порезался, это очистило мысли. Не тратил ли он время зря с этим иностранцем и его мечтами о бессмертии? Дыхание вырывалось паром в темноте. Голые ветки виднелись в лунном свете, словно кривые пальцы, тянущиеся к небу. Он поежился. Зима наступила незаметно.
Чжун Йе знал путь по лабиринту дворов и залов, словно дворец принадлежал ему, но усталость притупила его ощущения. Он не понял, что к нему сзади подошла Серебряный Феникс, пока не учуял аромат жасмина. Он остановился и поприветствовал ее. Служанка тоже замерла, словно танцовщица, ожидающая следующий шаг партнера.
- Простите, что так поздно, господин Чжун, но я весь день хотела поговорить с вами, - она говорила тихо, ее голос смешивался с вечерними шорохами. Поверх туники она накинула тонкую шаль. Она должна быть одета совсем не так.
Луна сияла половинкой, словно кусочек дыни на небе. Ее лица почти не было видно. Он хотел коснуться ее щеки и едва не покачал головой, чтобы прогнать это желание. Вместо этого он устало улыбнулся.